Только Устя, заметив, сказала отцу:

– Ты уж слаб, чтоб идти. Пусть-ка, Маша пойдёт

Да покажет, где спрятан Олегов-то меч.

Но, достанет ли он?.. – Ей ответил старик:

– То – не наша забота. Коль меч столько лет

Для него пролежал, так достанет. А коль

Не хозяин мечу он, – не сможет достать!

Ты бы лучше пока на дорогу ему

Собрала что поесть... – повернулся затем

Дед к Шарьинцу: – А ты не спеши. А сперва

Вот послушай легенду о том, как тот меч

От Олега-то, князя, в наш род перешёл.

Это было давно... погоди-ка, когда?..

Уж не помню, в каком это было году…

И мой дед ещё мал был… А долго он жил…

Он от прадеда слышал, а я – от него,

А потом – от отца и от матери; все

Знали эту легенду далёких времён,

Как на греков ходил князь Олег воевать.

Много войску он взял. И славян, и древлян,

И варягов, и чудь, мерю и полян…

(Наш Учай был мерю, до того, как осел

На марийской земле)… А Олег вместе с тем

Взял и радимичей, да ещё северян,

Взял и кривичей тоже, и вятичей взял,

И хорватов с дулебами взял он в поход,

И тиверцев, которых в народе ещё

Толмачами все звали. Их тоже он взял.

Я запомнил названия этих пленён,

Так как дед мой мне часто о них говорил.

Много знал он историй об этой войне…

Достославные эти народы Руси

Греки Скифью Великою звали тогда.

С этим войском на греков пошёл князь Олег.

Он две тысячи крепких собрал кораблей,

Ну а воинов было уже и не счесть.

Конных много, а пешим уж нету числа.

В корабли всех коней погрузили они,

И провизию взяли на дальний поход;

Сели воины все. Так и тронулись в путь.

Долго шли корабли по спокойной воде.

Так к Царьграду пришли. Видя скифов вокруг,

Греки заперлись в городе крепком своём.

Стали думать: что делать теперь, как им быть.

А Олег вышел на берег с ратью своей,

Перед городом встал у тяжёлых ворот.

Но Царьград скифам крепких ворот не раскрыл.

Взять же силой Царьград – много сил потерять.

Стал в Царьградских окрестностях князь воевать,

Чтобы греков войною своей устрашить.

Много было тогда разорений, убийств.

Много сжёг он церквей и домов, и палат.

Силой скифов, как пыль от копыт скакуна,

Греков головы падали сотнями с плеч.

Кто сдавался им в плен, тем не лучше судьба:

Всех безжалостно рушил жестокий булат.

Бедных женщин, детей, если брали вдруг в плен,

То насилие, муки их ждали, и смерть.

Никого не щадила Великая Скифь.

Тут пленённых мечами секли на куски,

Похваляясь товарищам силою рук.

Так мясник рубит туши коров и свиней.

Там стреляли из луков упругих по ним,

Ставя вместо мишени. Стараясь ещё

Сердца чтоб не задеть, чтобы дольше карать

Грека пыткой, чтоб адскую муку узнал.

Дети так развлекаются, мучая птиц.

Для других же пленённых – другая судьба,

Да не лучшая. Сильно израненных, их

В море с кручи толкали; изранив же так,

Чтобы выплыть они уж потом не могли.

А кого и конями топтали в пыли,

Так, что с грязью мешались их кости, тела.

Много, много злодейства творили тогда

Грекам русичи. Что же, так, впрочем, всегда

Все враги поступают, друг другу во зло.

Только сколько бы зла не творил им Олег,

Греков он не заставил ворота открыть

У Царьграда. Закрыты стояли они,

Молчаливо взирая на беды вокруг.

Уважение крепость внушала ворот.

И презрение – их молчаливый ответ.

А с высокой и крепкой стены городской

Молча греки смотрели, как гибнут вокруг

Соплеменники. Ужас их всех охватил;

Ещё больше боялись ворота открыть

Диким варварам скифским. Решили они:

Пусть всё гибнет вокруг, но не сможет Олег

Стену преодолеть, город силою взять.

Надоело и скифам окрестность вокруг

Разорять. Князь Олег повелел собирать

Воевод и князей на военный совет.

Стали думать они, как Царьград победить.

Тут Олег говорит: «Кто придумает, как

Греков нам победить и ворота открыть,

Я тому за совет подарю этот меч,

Что в сражениях был мне как брат мой родной!»

Тут из ножен достал он булатный свой меч

И повыше поднял, чтобы всем показать.

Вот тогда-то Учай, предок наш, предложил:

Мол, неплохо бы было, когда б корабли

Подогнать бы к Царьграду…  Поднялся тут смех.

Как же ты, мол, по суше-то их подведёшь?

Это, чай, не телеги! Олег же сказал:

«Погодите! Быть может, он знает и как

Корабли по земле до Царьграда тащить?»

«Их не надо тащить. Сами, как по волнам,

По земле корабли поплывут, – отвечал

Князю мудрый Учай. – Надо только под них

Нам покрепче колёса поставить, и всё.

А потом стоит только поднять паруса

И они понесут на Царьград корабли,

Лишь бы ветер попутный способствовал в том».

Восхитился Олег, он велел поскорей

Войску делать колёса; на оси же их

Ставить, как на телеги, затем корабли.

Да в порядке расставили их боевом.

А когда это диво создали, тогда

Стали ветра все ждать. Вот попутный подул

Сильный ветер. Подняли затем паруса.

И понёс корабли ветер, как по воде,

По земле на Царьград, паруса им раздув. 

Словно стая огромная белых гусей

Диким клином несётся, врага заклевать.

Видят греки: о, чудо! Не морем, – землёй,

Паруса, будто крылья большие, подняв,

К ним неслись корабли на закрытый Царьград.

«Что за диво такое? Ведь этак они

Стену перелетят, если могут вот так,

По земле, как по морю, плыть на кораблях!»

Испугались совсем; плачь и стоны кругом:

«Лучше сдаться на милость, чем смерть нам принять».

Так и сделали греки. Ворота раскрыв,

Стали милости русского князя просить.

Лишь старейшины греков, увидев обман,

Отомстить захотели, и князю несут

Яства всякие с чашею, полной вина.

А вино-то отравлено. Князь же Олег

Пить из чаши не стал. Он коварный их план

Угадал. Испугались старейшины тут,

Говорят: «То не князь, это Дмитрий святой,

С неба посланный Богом, чтоб нас покарать».

И с тех пор князя Вещим в народе зовут,

Что сумел план коварный у греков раскрыть.

На ворота Царьграда повесил тогда

Князь свой шит в знак того, что он город тот взял.

Ну а дивный свой меч он Учаю отдал.

Много дани тогда Византия на Русь

Отправлять обязалась. И долго она

Дань платила Руси. Превеликую дань.

А потом, много позже, погиб князь Олег

От укуса змеи, как и было ему

То предсказано ранее. Вот весь мой сказ. –

Долго дед говорил. Долго слушал его

Богатырь соколовский. Дослушав рассказ,

Взял от Усти котомку с нехитрой едой,

Поклонился хозяину он до земли,

Да и вышел за Машей из дома во двор,

Чтобы к месту идти, где схоронен был меч.