(Одиссея, 18:307-309)

αὐτίκα λαμπτη̃ρας τρει̃ς ἵστασαν ἐν μεγάροισιν, 

ὄφρα φαείνοιεν: περὶ δὲ ξύλα κάγκανα θη̃καν, 

αὐ̃α πάλαι, περίκηλα, νέον κεκεασμένα χαλκω̨̃, 

 

Ж:

Три посредине палаты поставив жаровни, наклали

Много поленьев туда, изощренной нарубленных медью,

Мелких, сухих, и лучиною тонкой зажгли их, смолистых

 

В:

Три жаровни тогда поставлены были в чертоге,

Чтобы светили. В жаровни поленьев сухих наложили

От сухостоя, недавно наколотых острою медью.

 

Ш:

Три светильника в зале тогда установлены были,

Чтобы светить, а кругом наготове сухие поленья:

Медью их накололи из бревен сухих, обожженных.  

 

В 307-м стихе слово «λαμπτη̃ρας» Жуковский и Вересаев переводят как «жаровни», а Шуйский переводит его как «светильники». Думается, что здесь более прав Шуйский, так как слово «λαμπτη̃ρας» тут уместнее перевести именно как «светильники».

Но далее все переводчики указывают слово «поленья», хотя в оригинале идёт речь просто о «куче дров». Дрова – это не всегда поленья. В данном контексте, скорее всего, речь должна идти не о поленьях, а о хворосте, ветках, которые были ранее нарублены медью (топором). Причём, указывается, что дрова были уже старые, высохшие и потемневшие.

Шуйский же, видимо, полагая (и весьма резонно), что поленья получают из брёвен, переводит так, что поленья были не просто «наколоты из брёвен», но ещё и из «обожжённых» брёвен. Конечно, в оригинале этого нет. И эти фантазии Шуйского вызывают у читателя удивление. Во-первых, удивляет, что поленья «накололи» из брёвен. Обычно из брёвен поленья не колют, а сначала брёвна пилили на чурки (чурбаны, чурбаки), и только потом чурки колют на поленья. Во-вторых, зачем понадобилось «колоть» обожжённые брёвна? Что это за обожжённые брёвна? Откуда они? Остались после какого-то пожара, или их специально обжигали перед тем, как колоть? Читатели Гомера знают, что Гомер ничего не берёт «с потолка» и, как правило, объясняет каждую деталь, каждый поступок героев. И если бы он указал на обожжённые брёвна, что обязательно сказал бы о том, откуда взялись эти обожжённые брёвна. Тут Шуйский неправильно перевёл слово «περίκηλα», которое говорит о потемневших от солнца, высохших на ветру дровах, а не о брёвнах, которые «обожжены».