1.

(Одиссея, 15:544)

τὸν δ' αὐ̃ Πείραιος δουρικλυτὸς ἀντίον ηὔδα: 

 

Ж:

Выслушав, так отвечал Телемаху Пирей копьевержец:

 

В:

Сыну тогда Одиссея Пирей-копьеборец ответил:

 

Ш:

Так ответил ему Пирей, мечом знаменитый:

 

Шуйский перевёл: «мечом знаменитый», когда у Гомера речь о копье: «δουρικλυτὸς» – знаменитый своим копьём, покрытый воинской славой. Зачем Шуйскому понадобилось употреблять неверное слово там, где даже размер и ритм не мешают употребить верное слово? Либо это сделано нарочно, лишь бы не так, как у Жуковского, либо Шуйский не мог перевести слово «δουρικλυτὸς», что менее вероятно. В любом случае, искажение перевода совершенно неоправданно.

 

 

2.

(Одиссея, 15:48)

 

Стих 48 правильнее всего перевёл Вересаев. Шуйский добавил от себя «поблизости старого гостя», хотя сам всегда упрекал Жуковского за самовольные вставки.

 

 

3.

(Одиссея, 18:87)

μήδεά τ' ἐξερύσας δώη̨ κυσὶν ὠμὰ δάσασθαι." 

 

Ж:

В крохи изрубит тебя и собакам отдаст на съеденье".

 

В:

Вырвет срам и сырым отдаст на съедение собакам

 

Ш:

Вырвет стыдное место и бросит псам на съеденье!»  [10]

 

Комментарий Шуйского № 10:

[10] к ст. 87:

«В крохи изрубит тебя и собакам отдаст на съеденье». Здесь такое же «оприличнение» Жуковского, как и в 67-м стихе.

 

Это интересный вопрос. «Оприличивание» ли Гомера произвёл Жуковский, мог ли он в то время опускаться до «стыдных мест» в русской литературе XIX века. Или он просто неточно перевёл с немецкого подстрочника. Или уже в подстрочнике было «оприличивание». Но, конечно, тут Жуковский не точен.