(Одиссея, 14:422)

ἀλλ' ὅ γ' ἀπαρχόμενος κεφαλη̃ς τρίχας ἐν πυρὶ βάλλεν

 

Ж:

Шерсти щепотку сорвав с головы у свиньи светлозубой,

 

В:

Волосы срезал со лба белозубого борова, бросил

 

Иногда, чтобы понять неправильность перевода, не нужно даже прибегать к древнегреческим словарям. Так 422 стих 14 песни «Одиссеи» и Жуковский, и Вересаев перевели не совсем верно.

Сначала о переводе Жуковского. Вообще перевод Жуковского довольно точен и ошибок в нём куда меньше, чем, например, в переводе Шуйского. Но данную строку Жуковский явно не продумал. Он пишет: «шерсти щепотку сорвав с головы у свиньи». И допустил здесь сразу три ошибки!

Во-первых, у свиньи не шерсть, а щетина. Но эту ошибку нужно ещё проверить на историчность: возможно во времена Жуковского щетину свиней называли шерстью, хотя вряд ли.

Во-вторых, слово «щепотка» как правило употребляется по отношению к сыпучим веществам: «щепотка соли», например. А по отношению к шерсти или щетине употребляется слово «клок»: «клок шерсти», «клок щетины». И это притом, что в греческом оригинале вообще нет слов «клок» или «щепоть». В оригинале не указывается, сколько пастух срезал щетины с головы свиньи, потому что во времена Гомера без указания знали, сколько срезается с головы жертвы щетины или шерсти для жертвенного бросания в огонь. Возможно, для русского читателя времён Жуковского и нужно было это уточнить, чтобы несведущий читатель не подумал, будто была срезана с головы вся растительность. Однако всё равно лучше было бы указать не «щепоть», а «клок».

Ну и, в-третьих, слово «сорвал» тоже вряд ли здесь уместно. Попробуйте сорвать клок щетины у живой пятилетней здоровой свиньи. А в поэме речь именно о такой. Её потом и впятером не удержишь. Жертвенный клок всегда срезался, а не срывался.

Что касается перевода Вересаева, то у него вообще щетина названа волосами, получилась волосатая свинья. Но он верно указал, что щетина была срезана.

На самом деле данную строку правильнее было бы перевести так: «он срезал для жертвы с головы щетину и бросил в огонь». Слова о «белоклыкой свинье» относятся уже к 423-му стиху, но оба переводчика поставили их в 422-й стих (светлозубой, белозубого), что вполне допускается при художественных переводах.