В 3-й песне «Одиссеи» меня заинтересовало одно место, в котором Эгист называется отцеубийцей за то, что он убил отца Ореста:

 

(«Одиссея». 3:303-310)

τόφρα δὲ ταυ̃τ' Αἴγισθος ἐμήσατο οἴκοθι λυγρά, 

κτείνας 'Ατρεΐδην, δέδμητο δὲ λαὸς ὑπ' αὐτω̨̃ . 

305   ἑπτάετες δ' ἤνασσε πολυχρύσοιο Μυκήνησ, 

τω̨̃ δέ οἱ ὀγδοάτω̨ κακὸν ἤλυθε δι̃ος 'Ορέστης 

ἂψ ἀπ' 'Αθηνάων, κατὰ δ' ἔκτανε πατροφονη̃α, 

[Αἴγισθον δολόμητιν, ὅ οἱ πατέρα κλυτὸν ἔκτα.] 

ἠ̃ τοι ὁ τὸν κτείνας δαίνυ τάφον 'Αργείοισι

310   μητρός τε στυγερη̃ς καὶ ἀνάλκιδος Αἰγίσθοιο: 

 

Обратим внимание на стих 307, где и употребляется слово «πατροφονη̃α», которое, собственно, и переводится как «отцеубийца».

Однако Жуковский переводит это слово не как «отцеубийца», а как просто «убийца»:

 

Жуковский:

Странствовал между народов иного языка, и в то же

Время Эгист совершил беззаконное дело в Аргосе,

Смерти предавши Атрида, - народ покорился безмолвно.

[305]   Целые семь лет он властвовал в златообильной Микене;

Но на осьмой из Афин возвратился ему на погибель

Богоподобный Орест; и убийцу сразил он, которым

Был умерщвлен злоковарно его многославный родитель.

Пир учредив для аргивян великий, свершил погребенье

[310]   Он и преступнице матери вместе с Эгистом презренным.

 

Но Вересаев и Шуйский перевели это слово именно в таком значении, в каком оно и стоит в оригинале – «отцеубийца»:

 

Вересаев:

Дома ж Эгист в это время злодейство свое и затеял.

Семь он властвовал лет над златообильной Микеной

305   После убийства царя, и народ покорялся Эгисту.

В год же восьмой из Афин воротился, на горе злодею,

Богоподобный Орест и коварного отцеубийцу,

Кем был убит его славный отец, умертвил беспощадно.

После того поминальный обед он устроил ахейцам

310   В память матери страшной и жалкого труса Эгиста.

 

Шуйский:

В Аргосе в это же время Эгист, преступленье замыслив

Брата его убил; аргивяне ему подчинились.

305.   Властвовал он затем семь лет в многозлатной Микене,

Но на восьмой год Орест богоравный принес ему гибель:

Отцеубийцу убил он, назад из Афин возвратившись, -

Мужа Эгиста, которым убит был отец знаменитый;

После того аргивянам устроил пир погребальный,

310.   Вместе преступную мать хороня и труса Эгиста.

 

Возможно, Вересаев и Шуйский сочли, что Жуковский был неточен просто потому, что переводил не с древнегреческого языка, а с немецкого подстрочника. Поэтому они решили быть более точными в своих переводах. Однако в действительности более точен оказался как раз Жуковский. И вот почему.

Хотя с древнегреческого слово «πατροφονη̃α» действительно переводится как отцеубийца, но при литературном переводе нужно учитывать не столько точность слова (то есть не дословность), сколько точность ситуации. И как раз в данной ситуации переводить это слово на русский язык как «отцеубийца» было бы не верно. Отцеубийцей в русской традиции считается только тот, кто убил собственного отца, а не чужого. Иначе все убийцы мужчин (тех мужчин, у которых есть дети), считались бы отцеубийцами. Например, тогда всех воинов можно считать отцеубийцами. А это не так.

Значит, Эгист был убийцей, но не отцеубийцей. А вот сам Орест, которым восхищался Нестор за то, что тот отомстил за убийство отца, сам Орест стал убийцей родной матери. Да, изменившей отцу, да, предавшей его, но всё же – родной матери. Конечно, в то время отношение к женщинам было иным, женщины имели подчинённое положение, но это не меняет ситуации. По факту Эгист не был отцеубийцей, он убил отца Ореста, соперника по трону и браку, но не своего отца. Значит, не может считаться отцеубийцей. А вот Орест стал материубийцей, так как убил собственную мать.

Поэтому перевод Жуковского в данном стихе более правилный и более русский.