Словно безумный пожар полыхал, так сражались герои.

Тут Антилох, торопясь, прибежал к Ахиллесу Пелиду,

Видит его одного: тот сидел у судов островерхих,

Всё размышляя о том, что свершилось уже, что свершится.

5         Тихо вздохнув, говорил сам с собой Ахиллес быстроногий:

«Горе! Что думать? Зачем кудревласые дети Эллады

Снова назад к кораблям в беспорядке бегут по долине?

Уж не свершил ли какой бог несчастий, ужасных для сердца,

Тех, о которых давно говорила мне мать, предвещая,

10       Что от троянской руки перед Троей погибнет храбрейший

Из мирмидонян, как раз до меня солнца свет он покинет.

Боги бессмертные! Нет! Да ведь это Патрокл благородный!

Ах, злополучный! Ведь я умолял, чтоб, огонь отразив лишь,

Он возвратился назад, и не думал, чтоб с Гектором биться!»

 

15       Так, в ту минуту, как он горькой думою сердце тревожил,

Несторов сын Антилох знаменитый, приблизился грустный;

Слёзы горючие лил, когда страшную весть возвещал он:

«Горе мне, храбрый Пелид! О, прости, от меня ты услышишь

Горькие вести о том, чего быть не должно было вовсе!

20       Пал наш Патрокл! И уже разгорелось сраженье за тело.

Он обнажён уж: совлёк всё оружие Гектор могучий!»

 

Так он сказал. И Пелид мрачным облаком скорби покрылся.

Быстро он взял в очаге в обе руки нечистого пепла,

Голову всю им покрыл, и лицо осквернил молодое;

25       Весь благовонный хитон почернел у Пелида под пеплом.

Телом великий, покрыл он пространство великое, молча

В пыль распростёршись, и рвал себе волосы в клочья от горя.

Даже рабыни его молодые, которых с Патроклом

Вместе добыли, и те завопили от грусти глубокой,

30       Выбежав все из шатров к Ахиллесу великому; руки

В горе ломали они, били в грудь себя, падали рядом.

И молодой Антилох горевал, обливаясь слезами,

За руку крепко держа Ахиллеса, стонавшего тяжко.

Он опасался: вдруг тот с горя горло себе перережет.

35       Страшно ревел Ахиллес. И услышала вопль его горький

Мать в бездне моря, в дому у родителя, старца Нерея.

Горько Фетида сама завопила. Сбежались богини, –

Сестры морские её, Нереиды из шумного моря.

Сразу явились на плачь Кимодока и Фалия; следом

40       Главка, Несея, ещё светлоглазая Галия, Спея,

Фоя, Актея, ещё Кимофоя, ещё Лимнорея,

Нимфа Мелита, ещё Амфифоя, Иера, Агава,

Дота, Феруза, ещё Амфинома, Орифия, Прота,

И Дексамена пришла с молодой Динаменой; Панопа,

45       Каллианира; краса нереид Галатея; Дориса,

Каллианасса, ещё и Апсевда, и нимфа Нимерта,

И Ианира была с молодой Ианассой; Климена,

Мера и в пышных кудрях Амафея, и прочие нимфы:

Сестры Фетиды, и всё Нереиды из шумного моря.

50       И серебристый дворец, дом Нерея, наполнился ими.

В грудь они били себя, плач подняв. Громко плачет Фетида:

«Сестры родные мои! Нереиды! Богини! Услышьте

Все вы, какая печаль мою душу терзает сегодня!

Горе мне бедной, беда! Мне, героя Эллады родившей!

55       Храброго, мощного я родила, благородного сына,

Первого между мужей! Вырос он, как побег пышноспелый.

Я воспитала его, как прекраснейший цвет в вертограде!

Юного в быстрых судах на войну отпустила под Трою,

Биться с сынами троян! И теперь уж его не увижу

60       В доме отеческом я: в светлом доме супруга Пелея!

Знаю, – он должен страдать, пока жив, пока солнце он видит.

Знаю, что я не могу и помочь ему, даже примчавшись!

Всё же пойду: хоть взгляну, хоть услышу я милого сына,

Горе узнаю его, непричастного к битве жестокой!»

 

65       Так им сказав, дом отца покидает. За нею и сёстры

Плача выходят. Вокруг нереид расступаются с шумом

Волны морские. И вот, в плодоносную Трою примчавшись,

Тихо выходят они друг за другом на берег, где рядом

Плотно стоят корабли мирмидонян вокруг Ахиллеса.

70       Нежная мать подошла к Ахиллесу, стонавшему горько;

Горько рыдая сама, обняла она голову сына,

С горестным воплем; сквозь плач говорила крылатые речи:

«Что же ты плачешь, мой сын? И какая печаль посетила

Душу твою? Не скрывай, расскажи! Громовержец исполнил

75       Всё, что просил ты, подняв к нему руки в молитве упорной:

Дважды уже к кораблям отступают данайские рати!

Помощи жаждут твоей и позорное бедствие терпят!»

 

Тяжко вздохнув, ей в ответ говорил Ахиллес быстроногий:

«Знаю, о мать моя: Зевс громовержущий всё мне исполнил.

80       Только мне радости в том нет совсем, если друг мой любезный,

Милый Патрокл мой погиб, из друзей больше всех мной любимый!

Им, как своей головой, дорожил! И его потерял я!

Гектор убийца забрал у него и доспех тот огромный,

Дивной работы, богов драгоценнейший дар для Пелея

85       В день, как послали тебя они к смертному мужу на ложе.

О, почему же, скажи, не осталась ты нимфою в море?!

О, почему и Полей не избрал себе смертной супруги?!

Вот и тебе суждено теперь вечное горе изведать:

Горе о сыне родном, что погибнет. Уж ты не увидишь

90       В доме отцовском его! Да и сердце моё не позволит

Мне теперь в обществе жить, средь людей, если Гектор жестокий

Дух не испустит в бою от копья моего, поражённый

Мной за Патрокла; за жизнь и доспех его так заплатив мне!»

 

Льющая слёзы, ему мать Фетида тогда отвечала:

95       «Если ты так говоришь, о мой сын, значит, близок ты к смерти!

Вскоре конец и тебе уготован за сыном Приама!»

 

Тяжко вздохнув, ей в ответ говорил Ахиллес быстроногий:

«О, пусть умру я сейчас, если мне не дано даже друга

В битве от смерти спасти! Далёко он от родины милой

100     Пал; и, наверно, меня призывал, чтоб избавил от смерти!

Жизнь мне такая зачем?! Я и дом свой родной не увижу,

Родины милой; не спас и Патрокла от смерти; и прочих

Не защитил я друзей благородных, от Гектора павших!

Праздный сижу у своих кораблей, бесполезный, ничтожный!

105     Я, кому равного нет меж героев ахейских в сраженьях!

Да, на советах вождей я не лучший, но в битвах – сильнейший!

Пусть же погибнет вражда у богов и у смертных, а с нею

Гнев ненавистный умрёт, что и мудрых в неистовство вводит!

Он слаще мёда, когда зарождается тихо на сердце,

110     Вскоре же сердце и грудь жжёт безжалостно пламенем бурным!

Гневом наполнил таким моё сердце Атрид Агамемнон.

Как ни прискорбно, но мы, если будет нужда, – все обиды

Сразу забудем, и гнев укротим оскорблённого сердца.

В бой я иду! Отомщу я за голову милого друга!

115     Гектору смерть принесу! Сам я к смерти готов! Пусть Кронион

Вместе с богами решит: где и как я принять её должен!

Смерти не смог избежать и Геракл, из мужей величайший,

Как ни любезен он был громоносному Зевсу Крониду;

Мощного рок одолел и вражда непреклонная Геры.

120     Так же и я, если мне предназначена равная доля,

Лягу, где мне суждено; но великую славу добуду!

Прежде ещё не одну среди жён полногрудых троянских

Вздохами тяжкими грудь раздирать я заставлю; и в горе

Нежные щёки от слёз в две руки вытирать они станут!

125     Скоро узнают, что я много дней отдыхал от сражений!

В бой я иду! Ты меня не удерживай, мать, – не удержишь!»

 

Сереброногая так отвечала ему мать Фетида:

«Ты справедливо решил, мой любезнейший сын: благородно

Для угнетённых друзей быть защитой от бед и от смерти.

130     Только прекрасный доспех твой во власти троян горделивых:

Медным, сверкающим им шлемоблещущий Гектор покрылся

И величается! Но, я надеюсь, он будет не долго

В нём величаться: его ждёт погибель уже не далёко!

Только и ты, о мой сын, не вступай в боевую тревогу,

135     Снова пока не приду, и пока меня вновь не увидишь.

Завтра я рано явлюсь, с восходящим сияющим солнцем,

И для тебя принесу я прекрасный доспех от Гефеста».

 

Это богиня сказав, отвернулась от скорбного сына,

К сёстрам своим подошла, к нереидам морским, и сказала:

140     «Сёстры родные мои, погрузитесь пространное море

И возвратитесь к отцу, в дом его, и родителю старцу

Всё расскажите. А я полечу на Олимп многохолмный,

Прямо к Гефесту пойду: не захочет ли славный художник

Для Ахиллеса царя и доспех, и оружие сделать».

 

145     Так им сказала. Они погрузились все в волны морские.

Прямо на светлый Олимп устремилась богиня Фетида.

Быстро к Олимпу её возносили бессмертные стопы,

Чтобы успеть принести и доспех, и оружие сыну.

 

С криком ахейцы тогда перед Гектором мужеубийцей

150     В страхе к своим кораблям прибежали, к волнам Геллеспонта.

Тщетно Патрокла они, Ахиллесова мёртвого друга,

Рвались спасти из-под стрел разъярённых троянцев: настигли

Конных и пеших ряды. Впереди, словно бурное пламя,

Гектор великий летел. Вот догнали Патрокла троянцы.

155     За ноги трижды хватал шлемоблещущий Гектор Патрокла

Вырвать пылая; кричал, призывая троянцев на помощь.

Трижды Аяксы его отражали от тела Патрокла

Бурною мощью своей. Но упорно, на силу надеясь,

Гектор то вновь нападал на столпившихся, то страшным криком

160     В помощь троян призывал. Но назад отступить и не думал!

Так же, голодного льва отпугнуть от кровавого трупа

В поле ночном пастухи, разъярённого жаждой, не могут, –

Как не могли отогнать и совместно два храбрых Аякса

Гектора, Трои вождя, Приамида, от тела Патрокла.

165     И овладел бы он им, и покрылся бы славой великой,

Если б к Пелиду в тот миг не явилась, подобная вихрям,

С вестью Ирида с небес, чтобы в бой поспешил он. Ириду

Тайно от Зевса и всех небожителей Гера прислала.

Вестница, встав перед ним, возвестила крылатою речью:

170     «К бою готовься, Пелид, муж ужаснейший и быстроногий!

Тело Патрокла спаси! За него уже бурная сеча

Перед судами идёт! Там неистово рубят друг друга!

Мужи ахейские, – чтоб отстоять бездыханное тело;

Мужи троянские, – чтоб овладеть и умчать к Илиону!

175     Пламенно рвутся они. Жарче всех бронеблещущий Гектор.

Жаждой пылает увлечь он Патроклову голову, чтобы

С шеи срубить и на кол водрузить, надругавшись над трупом.

Хватит покоиться! Встань и иди! В сердце ужас почувствуй,

Если в забаву для псов илионских Патрокл превратиться!

180     Ждёт тебя вечный позор, если труп изуродован будет!»

 

К ней обратился, вздохнув, Ахиллес быстроногий, спросил он:

«Кто из бессмертных послал мне тебя, о бессмертная, с вестью?»

 

Вихрям подобная, так отвечала Ирида Пелиду:

«Зевса супруга меня ниспослала, священная Гера.

185     Тайно! Об этом и Зевс громовержец не знает, Кронион,

И из бессмертных никто, на великом и снежном Олимпе!»

 

К ней обратился опять Ахиллес быстроногий, сказал он:

«Как мне в сраженье идти? Мой доспех у враждебных троянцев!

В битву мне милая мать запретила вступать, если прежде

190     Не возвратится сама, если здесь я её не увижу:

Мне от Гефеста она принесёт боевые доспехи.

Нет здесь доспехов ничьих, чтобы были крепки и мне впору!

Щит мне сподручен один Теламонова сына Аякса.

Только, я думаю, он сам сражается между передних,

195     Медным копьём он врагов истребляет вокруг Менетида».

 

Вихрям подобная, так отвечала Ирида Пелиду:

«Знают все боги, что твой знаменитый доспех носит Гектор.

Но без доспеха ко рву подойди, покажись лишь троянцам:

Только увидев тебя, ужаснутся трояне и, может,

200     Пламенный бой прекратят. Отдохнут и данаев герои.

Боем измучены все. Краток отдых в сражениях долгих».

 

Это сказав, унеслась быстрым ветром богиня Ирида.

Зевса любимец, восстал Ахиллес, и Афина Паллада

Мощные плечи его многокистной эгидой покрыла;

205     Над головой возвела золотистое облако; ярким

Пламенем облако то светозарным зажгла над Пелидом.

Будто над городом дым, подымаясь, восходит до неба,

С дальнего острова, что окружён грозной вражеской ратью;

Где, от зари до зари, споря в страшном убийстве, с врагами

210     Граждане бьются со стен; но едва лишь скрывается солнце,

Всюду огни маяков зажигают; и свет их высоко

Светит кругом, далеко; чтоб соседи, заметив, спешили

К ним в кораблях, помогли им врагов отразить и опасность, —

Так же и свет с головы Ахиллеса поднялся до неба.

215     Выйдя за стену, он встал надо рвом, но с народом ахейским,

Матери мудрой завет соблюдая, герой не мешался.

Крикнул он сильно и, крик подхватив, вместе с ним и Паллада,

Крикнула мощно. Троян в тот же миг охватил жуткий ужас.

Столь же пронзительный звук издаёт и труба, возвещая

220     Городу приступ врагов-душегубов, его окруживших, —

Сколько пронзителен был крик воинственный внука Эака.

Трои сыны все, едва медный голос Пелида услыша,

Дрогнули в душах своих; длинногривые кони их, гибель

Чуя сердцами, назад с колесницами бросились в страхе.

225     В ужас возницы пришли, вдруг увидев огонь негасимый,

Страшно пылавший вокруг головы благородной Пелида,

Богу подобного. Так возжигала огонь тот Паллада.

Трижды ужасно кричал Ахиллес быстроногий, раскатно.

Трижды смешались войска и троян и союзников Трои.

230     В этом смятении войск от своих же коней и от копий

Сильных двенадцать мужей у троянцев погибло. Ахейцы ж

С радостью общей для них, из-под копий умчали Патрокла

И возложили на одр. Окружили Патрокла, рыдая,

Грустные други его. Следом шёл Ахиллес благородный;

235     Тёплые слёзы он лил, видя верного друга погибшим,

Медью пронзённым в бою, и на ложе уж смертном простёртым, —

Друга, которого сам с колесницей своей и с конями

В битву послал, но живым уж не встретил пришедшего с битвы.

 

Неутомимо вершит путь свой Солнце. Тут Гера велела,

240     Хоть против воли его, в Океан опуститься до срока.

Скрылось светило в волнах. И вся рать благородных данаев

В сон погрузилась, устав от тревог и губительной битвы.

 

Трои сыны на другой стороне с поля битвы собрались,

Быстрых коней распрягли длинногривых, и тут же, не медля,

245     Дружно сошлись на совет, о еде и не думая вовсе.

Стоя держали совет все троянцы: дерзнуть не решался

Сесть ни один. Все они ужасались, что вновь показался

Вождь быстроногий Пелид, так давно не вступавший в сраженья.

Начал советовать им мудрый вождь Панфоид Полидамас.

250     Прошлое знал Панфоид, мог и будущее он увидеть.

Гектору другом он был: в ночь одну они оба родились.

Славен речами он был, как оружием славен был Гектор.

Начал советовать так мудрый вождь Полидамас троянцам:

«Тщательно всё рассудив, я, друзья, вам советую нынче ж

255     В город войска увести, а не ждать здесь Авроры священной

В поле, у самых судов. Далеко мы стоим от твердыни.

В дни, как Пелид враждовал с Агамемноном, гневом пылая,

Рати данайские нам были в битвах не так уж и тяжки.

Я веселился и сам, при судах мореходных ночуя;

260     Думал, что скоро возьмём мы суда меднолатных данаев.

Ну а теперь я страшусь, как и все вы, Пелеева сына.

Бурную душу его знаю я: уж Пелид не захочет

Медлить на этих полях, где трояне, с сынами ахеян

Вместе сходились, деля в битвах поровну буйство Ареса.

265     Город наш, жён и детей добывать станет в битве он страшной.

Нужно спешить в Илион! Мне поверьте, всё так и свершится!

Только священная ночь быстроногого сына Пелея

Нынче сдержала от битв. Если завтра он снова застанет

Здесь нас, – с оружьем придёт, и тогда не один Ахиллеса

270     Близко узнает! Тогда не без радости в город вернётся,

Кто убежит от него. Но уж многих троян растерзают

Вороны в поле и псы. Дай мне бог не увидеть всё это!

Сделайте так, как сказал! Хоть и знаю: прискорбно то сердцу.

Ночь мы на площади все проведём; ну а городу, – стены,

275     Башни высокие и крепкосбитые створы огромных,

Длинных и гладких ворот на засовах защитою будут.

Мы же с утра, на заре, стены, башни займём, ополчившись

Медным оружьем. Тогда горе тем, кто с Пелидом захочет

К нам от судов подойти и вокруг Илиона сражаться!

280     Быстро вернётся к судам Ахиллес, как коней крутошейных

В долгих бегах истомит, перед городом праздно гоняя.

В стены ворваться ему не поможет и гордое сердце.

Стен не разрушит Пелид; раньше псы Ахиллеса изгложут!»

 

Грозно взглянув на него, отвечал шлемоблещущий Гектор:

285     «Всё, Полидамас, что ты говоришь, для меня неприятно!

Ты, предлагаешь назад отступить, в славной Трое укрыться!

Не надоело ещё вам сидеть взаперти в стенах Трои?

Трою Приамову все ясновещие люди когда-то

Звали счастливой: у нас было золота много и меди!

290     Скрылось то время, в домах больше нет драгоценностей пышных!

Сколько во Фригию и в Меонию, прекрасную землю,

Продано наших богатств, с тех времён, как прогневан Кронион!

Нынче ж, когда даровал громовержец, смягчившись, мне в битве

Славу добыть при судах, отразив к Геллеспонту ахеян,

295     Мысли такие стыдись открывать перед войском, безумец!

Их ни один из троян не послушает: я не позволю!

Слушайте слово моё, о друзья, и ему повинуйтесь!

Ужинать будет сейчас весь наш стан, по полкам и отрядам.

Только о страже ночной позаботьтесь и бдительны будьте!

300     Кто за богатства в домах из троянцев волнуется сильно,

Пусть соберёт и отдаст на народные нужды: уж лучше

Пусть их истратит народ славной Трои, чем дети ахеян!

Завтра, ещё на заре, ополчившись оружием ратным,

Боем решительным мы на суда многовёслые грянем!

305     Если и вправду восстал Ахиллес быстроногий для битвы:

Пусть, если хочет, ему ж будет хуже! Не стану я больше

В битвах его избегать! Встречу смело могучего мужа!

Пусть либо он, либо я и победу, и славу добуду!

В битвах у всех бог один: и разящих Арес поражает!»

 

310     Так он сказал. И его громким криком войска поддержали.

Слава безумцам! У всех помрачила рассудок Паллада.

Гектор беду накликал на народ свой, но с ним соглашались,

А с Полидамасом – нет, хоть совет предлагал он полезный.

В поле всем войском они сели ужинать. А мирмидонцы

315     Целую ночь провели над Патроклом в стенаньях и плаче.

Горький прощальный тот плач начал царь Ахиллес быстроногий:

Грозные руки на грудь бездыханного друга сложив, он

Часто и тяжко стонал, словно лев мощный, густобородый,

Если в глубоком лесу львят его из пещеры похитит

320     Ланей ловец. Возвратясь слишком поздно, по ним лев тоскует;

Бродит по чащам лесным, ищет след похитителя в дебрях,

Жалобно стонет; его гнев и ярость объемлют, и горесть.

Так же стонал и Пелид. Говорил он среди мирмидонцев:

«Боги! О, боги! Сказал я бесплодное ложное слово

325     В день, как утешить хотел я героя Менетия в доме!

Я обещал, что в Опунт приведу ему славного сына

Трои рушителем и соучастником пышной добычи.

Значит, желанья людей Зевс Кронид не всегда исполняет!

Что ж, видно берег один окровавить судьба нам обоим,

330     Здесь, на троянской земле! Мне ведь тоже с войны не вернуться.

В доме отцов уж меня ни Пелей престарелый не встретит,

И ни любезная мать. Здесь меня и покроет могила!

Если уж после тебя, о Патрокл мой, в могилу сойти мне, –

С честью тебя погребу, только раньше к тебе принесу я

335     Голову Гектора, что горд и смертью твоей и доспехом!

Пленных троянских сынов наилучших двенадцать по кругу

Возле костра твоего обезглавлю! Так месть совершу я!

Ты же пока, Менетид, у судов наших с миром покойся!

Возле тебя много жён полногрудых троянских, дарданских,

340     Тех, что добыли с тобой мы копьём и могучестью нашей,

Руша цветущие все города, что не сразу сдавались.

Пусть дни и ночи теперь над тобой они льют горько слёзы».

 

Так он сказал, и друзьям повелел Ахиллес благородный

Медный треножник большой поместить над огнём, чтоб скорее

345     Тело Патрокла омыть от запёкшейся крови и пыли.

И омовений сосуд на огонь те поставили яркий,

Налили полный воды и в очаг дров ещё подложили;

Дно у сосуда огонь охватил, и вода согревалась.

Лишь зашумела она, закипев в звонкой меди, – омыли

350     Тело Патрокла водой, умастили и светлым елеем,

Девятилетней затем дорогой мазью раны покрыли;

После, на одр положив, полотном тонким тело одели

С ног до его головы, и укрыли блестящим покровом.

Целую ночь, окружив Ахиллеса царя, мирмидонцы

355     Плакали, стоя толпой, о Патрокле крушась; все рыдали.

 

Зевс на Олимпе сказал к златотронной сестре и супруге:

«Ты, наконец, на своём настояла, владычица Гера.

Сына Пелеева в бой подняла быстроногого. Словно

Родоначальница ты кудреглавых народов Эллады».

 

360     Тут же на это ему волоокая Гера сказала:

«Мрачный Кронион! Слова говоришь ты какие, могучий?!

И человеку дано месть вершить над другим человеком,

Хоть он и смертен и нет у него нашей мудрости в сердце.

Я же, которая здесь почитаюсь верховной богиней,

365     Славой двойною гордясь, что меня и сестрой, и супругой

Ты называешь, о, Зевс, над бессмертными всеми царящий,

Я ли, скажи, не должна, мстить троянцам, на них прогневившись?»

 

Так говорили они на высокой вершине Олимпа.

Ну а Фетида в тот час уж достигла Гефестова дома,

370     Что из нетленных домов на Олимпе был самым прекрасным,

В звёздах; создал его бог хромоногий из меди блестящей.

Бога находит в трудах: весь в поту у мехов он вертелся,

Быстро работая. Он делал двадцать треножников сразу,

Чтоб их расставить к стене своего дивнозданного дома.

375     Он на подножия им золотые колеса пристроил,

Чтобы к собранью богов они сами собою катились,

И чтобы сами собой возвращались домой, всем на диво.

Дивного вида они уж закончены были, осталось

Ручки приделать на них хитроумные: гвозди ковал к ним.

380     И в это время, как он воплощал свои замыслы в дело,

Сереброногая мать Ахиллеса вошла к нему тихо.

Вышла, чтоб встретить её, в покрывале блестящим Харита,

Полная прелестей всех молодая супруга Гефеста;

За руку с лаской взяла и спросила богиню Фетиду:

385     «Милая гостья для нас ты, Фетида! Зачем же укрывшись

Под покрывалом пришла в этот раз? Редко к нам ты заходишь.

Милости просим, входи, я тебя угощу как богиню».

 

Так говоря, повела в зал богиню Фетиду Харита,

Там посадила на трон пышнодивный, серебряногвоздный,

390     В ярком изяществе весь, с легкой дивной подножной скамьёю.

После уж громко она позвала и Гефеста супруга:

«Выйди, Гефест! Нужен ты Нереиде, Фетиде богине!»

 

Тут же ответил Гефест хромоногий, художник искусный:

«Мощная в доме моём и почтенная вечно богиня!

395     Жизнь мне Фетида спасла в дни страданий, когда сброшен с неба

Матерью был я своей, злобной Герой бесстыжей, хотела

Сына хромого так скрыть. Много горя тогда я терпел бы,

Если б не скрыли меня в недрах моря Фетида и с нею

Дочь Океана, что всё омывает седой, – Эвринома.

400     Там девять лет я для них украшения разные делал:

Кольца, застёжки ковал, ожерелья, волос украшенья,

В мрачной пещере, на дне. А кругом Океан лишь широкий,

Пенный, ревущий, шумел безразмерный. И там обо мне уж

Из олимпийских богов или смертных не знал ни единый,

405     Только Фетида одна с Эвриномою, спасшие жизнь мне.

Нынче бессмертная в дом мой пришла! И, за жизни спасенье,

Должен я долг своей отдать ей, прекрасноволосой Фетиде.

Чествуй, супруга моя, угощением пышным Фетиду!

Я не замедлю и сам, лишь меха соберу с инструментом».

 

410     Так от сказал. И хромой великан закоптелый поднялся

От наковальни; едва волочил он увечные ноги.

С горна меха снял, собрал инструменты, какими работал;

В сереброкованый ларь распрекрасный всё это сложил он;

Влажною губкой лицо себе вытер, могучие руки,

415     Толстую шею и грудь волосатую с крепкой спиною.

Лёгкий хитон натянул, толстой тростью подпёрся и в двери

Вышел хромая Гефест. Взяли под руки тут же владыку

Девы из золота, что, как живые прекрасные девы,

Разум имели и слух, силу крепкую, голос красивый.

420     Боги их многим делам, рукоделиям всем обучили.

Под руки бога они провожали. Качаясь, пришёл он

К месту, где был дивный трон, на котором сидела Фетида.

За руку взял её бог хромоногий и так говорил ей:

«Милая гостья для нас ты, Фетида! Но что ты укрывшись

425     Под покрывалом пришла в этот раз? Редко к нам ты заходишь.

Хочешь чего ты? Скажи! Всё исполнить прикажет мне сердце,

Если исполнить могу, если это исполнить возможно».

 

Льющая слёзы, ему отвечала богиня Фетида:

«Есть ли, Гефест, хоть одна из богинь на пространном Олимпе,

430     Столько на сердце своём перенесшая горестей тяжких,

Сколько страданий послал мне Кронид, злополучной богине!?

Он среди всех Нереид лишь меня подчинил человеку,

Сыну Эака! И я испытала объятия мужа,

Сердцем противясь тому. Вот уже и тяжёлая старость

435     Мучает в доме его. Есть беда у меня и другая!

Зевс даровал мне родить и взлелеять, и вырастить сына,

Первого между мужей! Вырос он, как побег пышноспелый.

Я воспитала его, как прекраснейший цвет в вертограде!

Юного в быстрых судах на войну отпустила под Трою,

440     Биться с сынами троян! И теперь уж его не увижу

В доме отеческом я: в светлом доме супруга Пелея!

Знаю, – он должен страдать, пока жив, пока солнце он видит.

Знаю, что я не могу и помочь ему, даже примчавшись!

Девушку ту, что ему присудили ахейцы в награду,

445     Вырвав из рук у него, взял себе властелин Агамемнон.

Сильно по ней он грустит, гневом сердце своё сокрушая.

Пользуясь этим, к судам оттеснили трояне ахейцев,

В стане своём же замкнув. И старейшины воинств ахейских

Сына молили помочь, много славных даров предлагая.

450     Сам он, беду отразить отказался от воинств; но всё же

К ним он Патрокла послал, свой доспех ему дал для сраженья,

Воинство вверил своё превеликое; в битву направил.

Бился Патрокл целый день перед крепкою Скейскою башней.

Был бы в тот день Илион завоёван, когда бы могучий

455     Феб не поверг бы в бою разносившего гибель Патрокла,

Что бился в первых рядах, и не дал бы Феб Гектору славы.

Вот для чего я пришла и к коленам твоим припадаю:

Может быть, сжалишься ты над моим краткожизненным сыном;

Может быть, дашь ты ему щит и шлем, и поножи, и панцирь?

460     Свой он доспех потерял, другу вверив, с которого Гектор

С мёртвого снял. И Пелид, по земле распростёртый, тоскует!»

 

Ей знаменитый Гефест хромоногий ответил немедля:

«Ну, успокойся, о том больше в сердце своём не печалься.

О! Если б так же легко Ахиллеса от смерти ужасной

465     Мог я укрыть далеко, когда час его страшный настанет,

Как мне легко для него изготовить доспехи, и ими

Каждый из смертных людей будет лишь восхищаться, увидев!»

 

Так он сказал. И ушёл снова в кузницу, гостью оставив.

Снова меха на огонь он направил, велел им работать.

470     Разом все двадцать мехов задышали в отверстия горна,

Разным дыханьем дыша, раздувая огонь то сильнее,

То поспокойней, смотря, что полезней и лучше для дела,

Чтобы по воле творца, по задумке Гефеста всё вышло.

Он в распалённый огонь бросил твёрдую медь и добавил

475     Олово и серебро вместе с золотом; после поставил

На специальный станок наковальню тяжёлую, после

Молот огромнейший взял в руку правую, в левую – клещи.

 

Сделал сначала он щит круговидный огромный и крепкий;

Дивно украсил его; вывел обод по кругу блестящий,

480     Белый, тройной; а затем прикрепил и ремень серебристый.

Щит состоял из пяти специальных листов, и на круге

Много изящных создал барельефов Гефест по задумке.

 

В центре представил Гефест землю с небом, и море, и солнце,

Что неустанно в пути; полный месяц серебряный, звёзды

485     Яркопрекрасные все, что в созвездиях небо венчают:

Были видны среди звёзд: Орион и Плеяды, Гиады,

Арктос, который ещё Колесницей зовут; этот Арктос

Кружит по небу всегда, вечно смотрит на мощь Ориона

И лишь один никогда не купается он в Океане.

 

490     Дальше представил он два дивных города полных народа.

В первом, прекрасном, кругом были пиршества шумные, свадьбы.

Там выводили невест из домов под весёлые песни,

По городским площадям провожали при факелах ярких.

Там, в хороводах кружась, пели юноши, а между ними

495     Звуки весёлые лир разносились и флейт; а с крылечек

Жёны почтенные вслед им смотрели, дивясь на веселье.

Дальше – большая толпа шумный спор подняла вдруг на главной

Площади. Спорили два человека о выплате штрафа;

Штраф за убийство. Один клялся всем, будто всё заплатил он,

500     Но отрекался другой, говорил, что не брал он уплаты.

Оба свидетелей тут привели, чтобы тяжбу закончить;

Те же вокруг их кричат: своему лишь помочь хочет каждый.

Вестники шумный их крик укрощают. А в круге священном

Мудрые старцы молчат, сидя в центре на тёсаных камнях.

505     Скипетры в руки приняв от глашатаев звонкоголосых,

Старцы встают, и один за другим произносят вердикт свой.

А перед ними лежат золотых два таланта, – то плата,

Вознагражденье тому, кто решит справедливее тяжбу.

 

Город второй на щите окружали два войска огромных,

510     Ярким оружьем звеня. Оба войска решали, что делать:

Город разрушить совсем, или граждане пусть все богатства,

Сколько в цветущих домах заключается, с ними разделят!

Те же, склонялись к борьбе и готовились к тайной засаде.

Город на стенах стеречь горожане поставили женщин,

515     Юных сынов, стариков, что с трудом уже двигали старость.

Сами в засаду пошли. Впереди их – Арес и Паллада,

Оба из золота и в золотые одеты одежды;

Вид их прекрасен, доспех их величествен. Сущие боги!

Сильно отличны во всём от людей: люди мельче, тусклее.

520     К месту пришли, там, где им показалась удобной засада,

К берегу шумной реки, где стада к водопою ходили.

Тихо засели они, прикрываясь блестящею медью.

Два же разведчика их, впереди, чуть подальше, засели.

Смотрят, когда подойдёт к ним овец ли, волов тяжких стадо.

525     Вот показались стада. Тешась звонкой свирелью, их гнали

Мирные два пастуха. Не предвидя коварства, подходят.

Тут, из засады напав, пастухов убивают и грабят

Мужи засевшие, и угоняют волов круторогих

Целое стадо, овец жирных сереброрунных отару.

530     Стражники в стане врагов, что на площади были, услышав

Крики тревоги и шум у реки возле стада, – вскочили

На быстроногих коней, и на крик поскакали. Примчавшись,

Строем становятся, бой принимают у берега, бьются.

Копья летят и туда, и сюда, смерть неся острой медью.

535     Злоба и Смута в рядах ищут жертвы, и Смерть между ними

Ловит, кого бы пронзить, а пронзённого держит, как клещи,

За ногу крепко схватив, тащит тело убитого в сече;

Кровью людской на груди вся одежда её обагрилась.

В битве, как люди, они нападают и бьются друг с другом,

540     Чтоб друг у друга отнять и увлечь больше трупов кровавых.

 

Дальше представил Гефест поле, тучную пашню и рыхлый,

Три раза вспаханный пар; а на нём землепашцы толпою

Гонят ярёмных волов, то туда, то сюда вдоль по полю.

И, каждый раз, как они, возвращаясь, межи достигали,

545     Каждому кубок вина, веселящего сердце, им в руки

Муж подаёт; и они, на свою полосу возвращаясь,

Вновь поспешали дойти до конца глубобраздного пара.

Нива, из золота вся, за пахавшими следом чернела,

Пашне подобна земной: уж такое он чудо представил.

 

550     Дальше уж нивы взошли и поспели высокие. Жатва.

Виден подёнщиков труд: жнут, сверкая на солнце серпами,

Горсти колосьев кладут полосою густой, непрерывной,

А перевязчики их крепко вяжут, в снопы собирая;

Ходят за жнущими три перевязчика; следом – их дети

555     Быстро один за другим собирают колосья в охапки,

Вяжущим их подают. Царь в сторонке безмолвно и гордо

С посохом царским стоит, наблюдая, в душе веселится.

Слуги готовят еду недалёко, под тенью у дуба;

В жертву быка заколов, суетятся вокруг; ну а жёны

560     Белую сеют муку, чтобы сладок был ужин у жнущих.

 

Сделал Гефест на щите весь из золота сад виноградный

С полными гроздьями, лишь виноградные кисти чернелись;

Ветви держались кругом на серебряных длинных подпорках.

А возле сада и ров темно-синий и белую стену

565     Вывел из олова он. К саду тропка одна пролегала,

Ею носильщики шли собирать виноградные гроздья:

Юноши, девушки там в молодом, беззаботном веселье

Сладкие носят плоды в полных дивноплетёных корзинах.

Мальчик прекрасный играл среди них на отзывчивой лире

570     Звонкой, и лён тонких струн вторил тонкому голосу песни

Мальчика. А молодёжь с пеньем, с плясками, с криком весёлым

Кружится в стройном большом хороводе, смеясь и ликуя.

 

Рядом представил Гефест стадо тучных волов длиннорогих;

Сделал из золота часть, а других он из олова сделал.

575     С ревом волы, из оград вырываясь, на пастбище мчатся,

К берегу шумной реки, что густыми порос камышами.

Следом за стадом идут пастухи золотые, всего их

Четверо. С ними бегут девять псов быстроногих, клыкастых.

Вдруг два больших страшных льва на передних волов нападают,

580     Ловят вола одного, он мычит в страхе тяжко, ужасно,

Львами влекомый. И псы на защиту спешат с пастухами.

Львы повалили вола и, содрав с него твёрдую кожу,

Чёрную тёплую кровь с потрохами глотают, рвут мясо.

Тщетно на львов пастухи травят псов, испугать львов пытаясь.

585     Псы их не слушают; львов опасаясь, подходят поближе

С лаем, и тут же – назад. Но боятся вцепиться зубами.

 

Далее сделал Гефест в тихой славной долине большое

Пастбище. Там и хлева кровлей крытые, стойла; домишки

Там пастухов; и кругом без числа там овец белорунных.

 

590     Там же представил Гефест хоровод разновидный, что вьётся,

Равный тому, как давно, встарь, в широкоустроенном Кноссе

Выделал хитрый Дедал Ариадне прекрасноволосой.

Юноши, девушки тут, что желанные многими, пляшут,

Дружно идут в хоровод круговидный, сплетаясь руками.

595     Девы в одеждах льняных, самых лёгких, а парни в хитонах

Светлых; они чистотой, как елеем, сияют на солнце.

Девушки были в венках из прекрасных цветов; у парней же

Чрез плечо на ремнях серебристых – мечи золотые.

Пляшут на лёгких ногах, то кружась в хороводе искусно,

600     Столь же легко, как в станке колесо под рукою привычной

Кружится, если его испытать вдруг захочет горшечник;

То разорвут хоровод и рядами, одни за другими

Пляшут. Селяне кругом восхищаются хором и пляской.

А среди круга их два акробата в лад музыке ловко

605     Вертятся, и на руках ходят, прыгают друг через друга.

 

И, наконец, на щите том прекрасном по ободу, с краю,

Волны представил Гефест – Океана могучую силу.

 

Так изукрашенный щит сделал он и огромный, и крепкий.

Сделал и панцирь потом, что светился сильнее, чем пламя.

610     Сделал затем крепкий шлем, в пору по голове Ахиллеса,

Пышно украсил кругом, завершил золотым ярким гребнем.

После поножи ему он из гибкого олова сделал.

И все доспехи когда завершил олимпийский художник,

Он их скорей положил перед матерью скорбной Пелида.

615     И, словно ястреб, она с серебристых высот олимпийских

Бросилась к сыну, неся от Гефеста и щит, и доспехи.