Так горожане, скорбя, горевали. В то время ахейцы,

К чёрным своим кораблям, к Геллеспонту, на берег вернулись.

Быстро они разошлись по широкому ратному стану.

Но мирмидонцам своим расходиться Пелид не позволил;

5         Встав посредине дружин, им, воинственным, так говорил он:

«О, мирмидонцы мои! Быстроконные верные други!

Вы звуконогих коней распрягать не спешите, покуда

Мы в колесницах своих все к Патроклу подъедем, оплачем

Друга, как должно. Почтим, как погибшему честь подобает.

10       После, когда мы сердца свои горестным плачем насытим, –

Быстрых коней распряжём и все вместе мы ужинать сядем».

 

Это сказав, он рыдать начал первым, за ним и дружины.

И длинногривых коней вокруг трупа три раза прогнали

С воплем плачевным они. Их Фетида на плач побуждала.

15       И по доспехам у всех слёз ручьи на песок истекали.

Так было жаль им вождя, на врагов наводившего ужас.

Царь Ахиллес между тем причитание горькое начал,

Грозные руки на грудь положив бездыханного друга:

«Радуйся, храбрый Патрокл! И в Аидовом радуйся доме!

20       Делаю все для тебя, что я прежде поклялся исполнить:

Гектора труп – возле ног, псам отдам его на растерзанье;

Возле костра твоего обезглавлю двенадцать славнейших

Юных троянских сынов! Так за гибель твою отомщу я!»

 

Тут недостойное вновь он над Гектора телом задумал

25       И перед смертным одром Менетида ничком его бросил.

 

А мирмидонцы меж тем светозарные сняли доспехи,

После коней распрягли громкоржущих, копытогремящих;

И всей огромной толпой сели возле судов Эакида.

Тут он устроил для всех тризну, пир похоронный обильный.

30       Много там тучных быков под ударом железа ревело,

Множество блеющих коз и овец поражалось для пира;

Много заколотых там белоклыких свиней, тучных жиром,

Было разложено над жарким пламенем бога Гефеста.

Всюду из чаш и рогов кровь лилась вокруг мёртвого тела.

 

35       Тут остальные цари пригласили Пелеева сына

Следовать с ними к царю Агамемнону, главному в войске.

Но убедили с трудом: он был в скорби великой за друга.

Тотчас, как в ставку пришли к Агамемнону все полководцы,

Царь приказание дал своим вестникам звонкоголосым

40       Медный треножник большой над огнём поместить, и просил он,

Чтобы омылся Пелид после боя от пыли и крови.

Только решительно тот отрекался и тут же поклялся:

«Зевсом клянусь! Из богов высочайшим и самым сильнейшим!

Нет, пусть моей головы не коснётся сосуд омовений

45       Прежде, чем друга огню не предам, не насыплю могилы

И не обрежу волос! Чтоб в другой раз подобное горе

В сердце моё не вошло, пока здесь, средь живых я скитаюсь!

Но всё ж приступим теперь и к печальному горькому пиру.

Завтра с зарей прикажи, повелитель мужей Агамемнон,

50       Из лесу дров для костра навозить, всё у берега сделать,

Что подобает ещё мертвецу, нисходящему в сумрак.

Пусть поскорее от глаз его скроет всеядное пламя,

Чтобы могли поскорей и войска также к делу вернуться».

 

Так он сказал. И цари со вниманием с ним согласились.

55       Спешно накрыли столы, приступили к вечернему пиру.

Все пировали, никто не нуждался на пиршестве общем.

После того, как едой и питьём голод все утолили,

Спать разошлись по шатрам, каждый в ставку свою удалился.

 

Только Пелид на песке возле моря, шумящего вечно,

60       Тяжко стонал, лежа ниц, окружённый толпой мирмидонцев,

В месте спокойном, где лишь волны берег, шумя, омывали.

Там охватил его сон, всех сердечных тревог укротитель,

Сладкий разлился кругом. Что ж, герой истомился изрядно,

Гектора гнал он пока перед Троей, ветрам всем открытой.

65       Вдруг Ахиллесу во сне дух героя Патрокла явился,

Призрак, величием с ним и глазами прекрасными сходный;

Та же одежда на нём, тот же голос знакомый так сердцу.

Встал над его головой, и такие слова говорил он:

«Спишь, Ахиллес! Обо мне, неужели, забыл ты и думать?

70       Не был к живому ко мне равнодушен, как к мертвому нынче!

О! погребенью предай! Дай войти мне в обитель Аида!

Души умерших меня далеко отгоняют и мучат,

К теням усопших примкнуть не дают, за реку не пускают.

Тщетно скитаюсь у стен я широковоротного царства.

75       Дай же мне руку, молю! Ведь к живым я уже из Аида

Больше вовек не приду, на костре погребальном сожжённый!

И уж как раньше с тобой, от друзей мирмидонских в сторонке

Больше не сядем, совет не дадим мы друг другу. Несчастный

Рок мне назначен судьбой, он меня поглотил безвозвратно.

80       Но и тебе суждено, друг мой лучший, бессмертным подобный,

Здесь, под высокой стеной благородных троянцев, погибнуть!

Слово ещё я скажу, завещанью: его ты исполни!

Кости мои, Ахиллес, от твоих пусть не будут отдельно.

Вместе пусть лягут они, как мы с юности вместе взрослели

85       В вашем дворце. Ведь меня из Опунта отец мой Менетий

Юного в дом ваш привёл, по нелепой причине убийства,

В день злополучный, когда я по глупости и не нарочно,

Ссорясь за кости в игре, вдруг убил сына Амфидамаса.

В дом свой тогда взял меня твой отец, знаменитейший всадник,

90       Нежно, как сына, растил, быть велел для тебя верным другом.

Пусть же и кости вовек наши в урне единой хранятся,

В амфоре той золотой, что дала тебе в дар мать Фетида!»

 

Руки к нему протянув, отвечал Ахиллес быстроногий:

«О, для чего, милый друг, ты явился ко мне, облик милый?

95       И для чего говоришь то, что знаю и так? Всё, что просишь,

С радостью сделаю я, всё исполню, как ты завещаешь.

Но подойди же ко мне! Хоть на миг мы обнимемся крепко

И насладимся вдвоём горьким плачем над нашей судьбою!»

 

Так он сказав, распростёр руки, ждущие друга в объятья,

100     Воздух ловя: друга дух, словно облако, плавно сквозь землю

Плача ушёл. Тут вскочил Ахиллес, поражённый виденьем,

Даже руками всплеснул, опечаленный так говорил он:

«Боги! Так значит, живут души мёртвых и в царстве Аида!

Внешность всё та же у них, голос есть, но они бестелесны!

105     Целую ночь видел я, как душа несчастливца Патрокла

Передо мною стоит; тот вздыхающий, плачущий призрак

Всё мне заветы твердил, так лицом на живого похожий!»

 

Так он сказал, и во всех побудил он желание плакать.

В плаче нашла их Заря, розоперстая вестница утра,

110     Возле Патрокла. Меж тем повелитель мужей Агамемнон

Ратников, мулов собрал в стане многих и дал приказанье

Дров привести для костра. Руководствовал ими почтенный

Вождь Мерион, лучший друг непреклонного Идоменея.

Так, древорубные взяв топоры и верёвки витые,

115     Воины к рощам пошли, впереди гоня мулов ярёмных.

Часто то в гору, то вниз, шли тропою, то вправо, то влево.

Вот подошли и к лесам преобильной потоками Иды.

Там они стали рубить острой медью дубы вековые,

Пышновершинные; те всюду падали с треском ужасным.

120     Быстро затем ветви с них отделяют ахейцы, и к мулам

Вяжут верёвкой; а те, землю роя копытами, рвутся

Выйти к равнине скорей сквозь колючий и частый кустарник.

И дровосеки несли побригадно тяжёлые брёвна:

Так повелел Мерион, друг отважного Идоменея.

125     Брёвна сложили затем возле берега, где указал им

Царь Ахиллес, где курган он себе и Патроклу назначил.

 

Так наложили они пребольшую громаду из брёвен

И тут же сели вокруг, ожидая Пелида. Ахилл же

Дал повеленье своим мирмидонцам всем бранолюбивым

130     Медные латы одеть, и коней своих впрячь в колесницы.

Тут же поднялись они и оружием быстро покрылись;

На колесницы взошли и бойцы, и возницы, попарно.

Шествие начали так: колесницы сперва, следом – тучей

Пешие шли. А друзья – в середине – несли Менетида.

135     Локоны каждый свои отрезал: тело ими укрыли.

Голову другу держал сам Пелид Ахиллес лучезарный,

В царство Аида его провожал он с великою скорбью.

 

К месту когда подошли, что герой Ахиллес предназначил,

Одр опустили они, и костер стали складывать быстро.

 

140     Тут и другое ещё Ахиллес быстроногий задумал:

Встав у костра, он вдруг стал обрезать себе русые кудри, —

С детства не стриг их, растя для Сперхея, для бога речного.

В тёмное море глядел Ахиллес, и, вздохнув, он воскликнул:

«О, бог Сперхей! Зря тебе мой отец слал молитвы и клялся

145     В том, что когда возвращусь я в любимую землю родную,

Кудри обрежет мои, их тебе принеся с гекатомбой;

Там же заколет тебе пятьдесят плодовитых баранов

Осенью возле ключей, где дымит твой алтарь благовонный.

Так тебе клялся Пелей, но мольбы его ты не исполнил:

150     Я никогда не вернусь, не увижу я родины милой!

Пусть же и кудри мои друг мой милый, Патрокл, забирает!»

 

Так он сказал и вложил свои кудри любезному другу

В руки; и слёзы у всех он обильные вызвал тем самым.

Так бы рыдали они до заката блестящего солнца,

155     Но Ахиллес подошёл к Агамемнону, так говорил он:

«О, сын Атрея! Тебе все ахейцы скорей покорятся.

Ты им скажи, что они плачем после насытиться могут;

Всех отошли от костра: пусть по стану все ужин готовят.

Мы же займёмся теперь тем, что требует долг перед мёртвым.

160     Только ахейцев вожди пусть останутся здесь, вместе с нами».

 

Выслушав слово его, повелитель мужей Агамемнон

Тотчас народу велел разойтись к кораблям мореходным.

С ними остались лишь те, исполнял кто обряд погребенья:

Быстро сложили костёр, в сто ступней шириной и длиною.

165     Сердцем скорбя, на костёр вознесли мертвеца, положили.

Множество возле костра закололи волов криворогих,

Множество тучных овец; сняли кожу, и жир весь собрали.

Жиром Патрокла покрыл Ахиллес благородный, скорбящий,

От головы до ступней; разложил обнажённые туши;

170     Амфоры ставил кругом с нежным мёдом, со светлым елеем,

Все их к одру прислонив. И коней четырёх гордошейных

С силою страшной поверг на костёр, сам со стоном глубоким.

Десять собак при столе у царя Ахиллеса кормилось.

Двух он и из них заколол и на сруб обезглавленных бросил.

175     В сердце дела замышлял он жестокие: медью двенадцать

Юношей славных убил он троянских и – бросил туда же.

После, великий костёр предоставил он огненной силе.

Сам же, рыдая, кричал, обращаясь к любезному другу:

«Радуйся, храбрый Патрокл! Веселись даже в царстве Аида!

180     Всё для тебя совершил, что тебе совершить обещал я!

Трои двенадцать сынов знаменитых и юных исчезнут

Вместе с тобою в огне! Только Гектора, сына Приама,

Нет, не предам я огню! Он – собакам пойдёт на съеденье!»

 

Так угрожал Ахиллес. Только Гектора псы не касались.

185     Прочь их от тела гнала день и ночь Афродита Киприда,

Зевсова дочь, умастив пыльный труп амброзическим маслом

Роз благовонных, чтоб он был без ран, долго полем влачимый.

Облако тёмное бог Аполлон распростёр над героем

С неба до самой земли и покрыл им такое пространство,

190     Сколько мертвец занимал, чтобы сила палящего солнца

Не иссушила на нём тела белого мягкую кожу.

 

Не разгорался меж тем под Патроклом костёр погребальный.

Но быстроногий Пелид сердцем сразу придумал решенье:

Встав в стороне от костра, он ветрам стал молиться далёким,

195     Дивные жертвы для них обещая, – Борею с Зефиром.

Кубком своим золотым возливал он вино и молил их

К берегу Трои примчать и разжечь на костре погребальном

Жаркий всеядный огонь. Златокрылая дева Ирида,

Слыша молитвы его, с вестью быстро к ветрам устремилась.

200     Ветры же все во дворце буреносца Зефира собрались,

Пир был весёлый у них. Тут Ирида на камень порога

Встала, примчавшись за миг. Ветры, только увидев богиню,

Быстро вскочили; к себе звал её рядом сесть каждый ветер.

С ними сидеть на пиру отказавшись, богиня сказала:

205     «Некогда, ветры! Теперь полечу я к волнам Океана,

В земли далёкие, в край эфиопов; они гекатомбы

В жертву готовят богам; я участницей пиршества буду.

Мощный Борей и Зефир буреносец! К себе призывает

Вас быстроногий Пелид; обещает прекрасные жертвы,

210     Если всеядный огонь на костре погребальном Патрокла

Вы поспешите разжечь. О Патрокле скорбят все ахейцы».

 

Так лишь сказала, – взвилась от порога Ирида. И ветры,

С шумом ужасным восстав, понеслись, туч стада гоня к Трое.

К морю примчались, шумя, и от мощи их пенные волны

215     Вздыбились всюду. Итак, ветры Трои холмистой достигли.

Вот, на костёр налегли, – и огонь загудел, пожиратель.

Ветры всю ночь высоко пламя жаркое вихрем крутили,

Шумно дыша на костёр. И всю ночь Ахиллес быстроногий,

Кубком двудонным вино черпал из золотого сосуда,

220     Землю кругом орошал у костра; возливая, молил он

Душу Патрокла ещё хоть на миг показаться короткий.

Точно над сыном отец горевал, кости сына сжигая,

В гроб женихом положив, к пущей скорби родителей бедных.

Так сокрушался Пелид, на костре тело друга сжигая,

225     Грустно костёр обходя, испуская глубокие стоны.

 

В час, когда утро земле возвестить Светоносец выходит,

Следом над морем Заря расстилается в розовом платье,

Сруб погребальный истлел, и багряное пламя потухло.

Ветры назад понеслись, во дворцы свои; шумно летели

230     Морем Фракийским они. Море вздыбилось, сильно бушуя.

Грустный Пелид, наконец, от костра отошёл недалёко,

Лёг изнурённый. И вот сладкий сон овладел Ахиллесом.

После к нему подошли полководцы с владыкой Атридом.

Топот и шум голосов краткий сон Ахиллеса прервали.

235     Он приподнялся и сел. Так сказал он царям подошедшим:

«Царь Агамемнон, и вы, предводители воинств ахейских!

Время костёр загасить. Вы вином оросите багряным

Всё то пространство, где был жаркий пламень. На пепле останки

Сына Менетия мы соберём, – драгоценные кости, –

240     Тщательно их отделив от других. Распознать их не трудно:

В центре костра он лежал, друг наш милый. Другие же – дальше,

Кучей горели с краёв, вперемежку и кони, и люди.

Кости в сосуд золотой скройте, жиром двойным их окутав,

В гроб положите затем, сам пока не сойду я к Аиду.

245     И холм высокий пока над Патроклом прошу вас не делать,

Так лишь, приличный чтоб был. Но потом уж, двоим нам, высокий

Пусть возведут здесь курган и широкий ахейцы, что в Трое

После меня при судах мореходных останутся живы».

 

Так он сказал. И они покорились герою Пелиду.

250     Первым же делом костёр загасили вином тёмно-красным

Там, где огонь ещё тлел. Тут обрушился пепел глубокий.

Льющие слёзы, они друга белые кости собрали

В дивный сосуд золотой и двойным обложили их жиром,

После в шатёр унесли и материей тонкой покрыли.

255     Круг очертили затем для холма, заложили фундамент

Возле костра, а потом на фундамент насыпали землю,

Сделав курган, и уйти собрались. Но Пелид задержал их,

Всех в круг большой усадил и открыл игры в честь погребенья.

Вынес призы с кораблей: светлых блюд и треножников много;

260     Также привёл он коней, и волов крепколобых, и мулов,

И краснопо́ясных жён; и седое железо принёс он.

 

Были сначала бега для наездников резвых. В награду

Первому он предложил: в рукодельях искусную деву,

Медный треножник ещё, в двадцать две меры, с ушками ручек.

265     Призом второму Пелид кобылицу избрал, шестилетку

Неукрощённую, но в животе уж носящую мула.

Третьему приз – на огне не стоявший ещё умывальник,

Четырёхмерный и весь дивносделанный, серебровидный.

Приз для четвёртого – два золотые таланта. А пятый –

270     Новый получит сосуд, на огне не стоявший, двуручный.

Встал, наконец, Ахиллес средь ахейцев, и так говорил он:

«Царь Агамемнон! И вы, пышнолатные мужи ахейцы!

Быстрых возниц среди вас ожидают все эти награды.

Если б, ахейцы, теперь состязались мы в память другого,

275     Я, без сомненья, бы взял первый приз в состязаниях этих.

Знаете вы, как быстры благородные кони Пелида.

Да и бессмертны они. Их отцу моему, Эакиду,

Сам Посейдон подарил; а отец мой уж мне подарил их.

Но в состязание я не вступлю со своими конями.

280     О! потеряли они знаменитого друга, возницу;

Друга, что раньше и сам их волнистые пышные гривы

Чистой водой омывал и умащивал светлым елеем.

Нынче же сами они по вознице тоскуют, и гривы

К самой земле опустив, неподвижно стоят и уныло.

285     Так что теперь без меня вы для бега готовьтесь, ахейцы,

Кто в своих быстрых конях, и в своей колеснице уверен».

 

Так говорил Ахиллес, и наездники быстрые встали.

Первым поднялся Эвмел, повелитель мужей знаменитый,

Адмета властного сын, славный мастер искусства возницы.

290     Следом, – Тидид Диомед, укротитель коней нестрашимый;

Тросских коней он подвёл под ярмо, у Энея которых

В битве отбил; сам Эней был спасён тогда лишь Аполлоном.

Третьим поднялся Атрид Менелай светлокудрый и мощный,

Зевса потомок; подвёл он под упряжь коней быстролётных:

295     С верным Подаргом своим Эфу впряг, Агамемнона лошадь,

Эфу, которую в дар Эхепол Анхизид дал Атриду,

Чтоб самому не идти на войну под высокую Трою,

Дома чтоб в радости жизнь проводить в Сикионе обширном,

Где его Зевс одарил превеликим и разным богатством.

300     Эфу запрягал Менелай. Вся дрожа, рвалась к бегу кобыла.

Следом за ним Антилох молодой впряг коней пышногривых,

Нестора доблестный сын, превысокого духом владыки,

Старца Нелида; его кони пи́лосские с колесницей

Ветром носиться могли. Сам отец подошёл, мудрый старец,

305     Сыну разумному стал он давать деловые советы:

«Сын Антилох мой! Тебя боги с самого детства любили,

Зевс с Посейдоном; они тебя всяким приёмам учили

В соревнованиях. Мне наставлять тебя много не нужно.

Мастер ворочать коней ты вокруг столбов; но наши кони

310     В беге весьма тяжелы: я боюсь, чтоб беды не случилось.

Кони соперников всех порезвей, чем у нас, но возницы

Меньше искусны, чем ты, в хитрых выдумках быстрых и ловких.

Так не робей же, мой сын! Ты ловчи, примени всё искусство,

Хитрость свою, – и из рук не упустишь наград знаменитых.

315     Плотник искусством своим превосходит тебя, а не силой;

Кормчий искусством своим по волнам бурным чёрного понта

Двигает лёгкий корабль, что для буйного ветра – игрушка.

Так и возница – одним лишь искусством своим побеждает.

Слишком иной на коней, на свою колесницу надеясь,

320     Гонит, виляя туда и сюда непрестанно, безумец;

Носятся кони его, как хотят, он сдержать их бессилен.

Но, кто искусство постиг, тот и худшими правя конями,

К цели уверенно мчит, столб отметки вблизи огибает;

Знает, когда натянуть ему вожжи, когда их ослабить;

325     Крепко их держит в руках и следит за передним возницей.

Цель я тебе укажу, ты запомни её: вон там, видишь,

Столб деревянный стоит, от земли, как сажень маховая;

Дуб, что не скоро гниёт под дождями, сухая сосна ли;

Два белых камня к нему врыты в землю и справа, и слева,

330     В самой теснине пути; но кругом поле чисто, свободно.

Памятник, может быть, то над могилой умершего мужа,

Или такая же цель состязаний для прошлых героев.

Столб этот метой избрал для бегов Ахиллес быстроногий.

Ближе к нему правь, примчав; и коней на бегу заверни ты;

335     Сам же, покрепче держась в колеснице красивоплетёной,

Влево слегка наклонись, а коня, что под правой рукою,

Плетью и криком гони, ну а вожжи ослабь совершенно.

Левый же конь твой пускай обогнёт столб, промчавшись вплотную,

Так, чтоб, казалось: вот-вот колесо его осью заденет,

340     Ступицей жаркой. Но, чур! Берегись, не ударься о камень:

Не покалечь ты коней и свою не разбей колесницу,

Сын мой, на радость другим, а себе лишь на срам и насмешки!

Будь же, мой милый, вдвойне рассудителен и осторожен!

Если у меты уже первым выправишь ты и погонишь, –

345     Верь: ни один из возниц не догонит тебя, не настигнет,

Если бы даже он вслед на божественном мчал Арионе,

Адраста бурном коне, порождении крови бессмертной,

Иль – на троянских конях быстрых славного Лаомедо́на!»

 

Так сказав, Нестор Нелид возвратился на прежнее место.

350     Сыну всё важное он объяснил, дал свои наставленья.

 

Пятым герой Мерион снарядил лошадей пышногривых.

Все в колесницы взошли. Каждый бросил свой жребий Пелиду

В шлем, тот встряхнул их и вот: первым жребий упал Антилоха,

Нестора сына; вторым выпал жребий Эвмела владыки.

355     Третий – Атрида, царя аргивян, Менелая героя.

Вылетел следом – вождя Мериона. Последним был жребий

Сына Тидея, ему – встать последним на старт с колесницей.

Встали порядком. Пелид указал им далёкую метку,

Что в чистом поле стоит. Но вперёд повелел он при метке

360     Сесть старцу Фениксу; там он, подобный богам, друг Пелея,

Будет за бегом смотреть, и потом всем расскажет, как было.

 

Разом возницы кнуты на коней занесли для ударов;

Разом вожжами хлестнув, грозным голосом дали команды,

Полные рвенья. И вот, разом кони помчались по полю

365     Вдаль от судов с быстротой буйных ветров. Лишь пыль заклубилась

Из-под копыт, взвившись вверх, словно туча, как вихрь сумасшедший.

Длинные гривы коней развевались дыханием ветра.

Вслед колесницы летят: то земли плодородной коснутся,

То высоко над землёй, отскочив, пролетают. Возницы

370     Гордо стоят на своих колесницах; сердца их трепещут

Жаждой победы. Коней каждый гнал, ободряя их криком.

Кони, взметая песок, по долине летели, как стрелы.

 

И на финальной прямой, когда кони все к финишу мчали,

К морю седому, – тогда всё искусство возниц проявилось,

375     Доблесть, сноровка; тут прыть у коней достигала предела.

Вынеслись сильно вперёд кобылицы Феретова внука.

Следом за ними неслись жеребцы Диомеда героя,

Тросские кони; они мчались близко, лишь чуть отставали;

Так что, казалось, хотят заскочить в колесницу Эвмела;

380     Жарким дыханьем ему нагревали широкую спину,

На Адметида плечах головами лежали, как будто.

Тут обогнал бы его Диомед или с ним поравнялся,

Если бы Феб Аполлон не был в гневе на сына Тидея.

В миг он блистающий кнут из руки догонявшего вышиб.

385     Брызнули слёзы из глаз Диомеда с досады и гнева.

Видел он: лёгкие вдаль уносились вперёд кобылицы.

Кони ж его без кнута отставали все больше и больше.

Но, как Тидиду вредит Аполлон, от Афины не скрылось.

Быстро настигла царя Диомеда богиня и тут же

390     Кнут подала, и коням она новую рьяность вдохнула.

К сыну ж Адмета она устремилась, пылавшая гневом.

Конскую упряжь ему порвала, и его кобылицы

В стороны прочь унеслись; дышло тут же упало на землю.

И с колесницы слетел сам Эвмел, у колёс очутившись.

395     Локти он в кровь разодрал, искровавил и губы, и ноздри,

Лоб над бровями разбил очень сильно. И горькие слёзы

Брызнули сразу из глаз, и прервался его сильный голос.

Мимо промчался Тидид на своих жеребцах звуконогих

И далеко впереди остальных оказался. Афина

400     Силу вдохнула в коней и ему даровала победу.

Вслед за Тидидом летел царь Атрид Менелай светлокудрый.

Но Антилох настигал. Так кричал на отцовских коней он:

«Но-о! Выносите вперёд! Поживей, мои кони! Быстрее!

Я не прошу, чтобы вы в состязанье вступали с конями

405     Сына Тидея, ведь им прыть и лёгкость богиня Афина

В мышцы вдохнула сама, посылая вознице победу.

Но Менелая коней догоните, друзья, не отстаньте!

Ну же, вперёд! Чтобы вас всенародно стыдом не покрыла

Эфа, кобыла! Вперёд! Не уступим же, братцы, кобыле!

410     Что ж вы отстали?! Я вам предскажу, что случится сегодня:

Оба вы ласки к себе уж от Нестора больше не ждите:

Он по прибытию вас тотчас жизни лишит острою медью,

Если последний мы приз из-за лености вашей получим.

Ну же, спешите! Скорей! Догоняйте! Скачите быстрее!

415     Я постараюсь и сам трюк проделать искусный: где узко

Сходится путь, там его обойдём мы; надеюсь, удастся».

 

Так он кричал на коней. Испугавшись угроз властелина,

Кони резвей понеслись. Очень скоро и узкое место,

Будто бы русло реки, увидал Антилох боестойкий.

420     Рытвина там пролегала: там вода, накопившись за зиму,

Через дорогу прошла, углубив и размыв это место.

Правил туда Менелай колесницу, боясь столкновенья.

Но Антилох, повернув, вдруг направил коней звуконогих

Чуть стороной от пути и погнал параллельно дороги.

425     Царь Менелай, увидав, испугался и крикнул, волнуясь:

«Правишь без разума ты, Антилох! Удержи колесницу!

Видишь, дорога тесна; впереди обгоняй, по широкой.

Здесь ты и мне и себе повредишь: колесницы сшибутся!»

 

Так он кричал. Антилох, притворяясь, что будто не слышит,

430     Гнал лошадей, что есть сил, и хлестал, и колол их стрекалом.

Сколько с размаха летит расстояния диск, что был брошен

Юношей славным, когда испытать свою силу он хочет, —

Столько вперёд ускакал Антилох. Кобылицы отстали

Сына Атрея. Он сам перестал погонять, опасаясь,

435     Что в узком месте пути колесницы и кони столкнутся.

Их колесницы тогда опрокинутся здесь, среди поля;

Сами ж они полетят прямо в пыль, так гонясь за победой.

И, негодуя, тогда закричал Менелай русокудрый:

«Ох, Антилох, нет вредней человека, чем ты, среди смертных!

440     Мчись! Недостойно тебя называют разумным ахейцы!

Все-таки средством таким не получишь ты приза без клятвы!»

 

Так прокричал он, затем лошадям своим громко прикрикнул:

«Ну-ка, вы, не отставать! Что вы скисли душой? Ободритесь!

Раньше у этих коней истомятся колени и силы,

445     Нежели ваши: давно их обоих покинула юность!»

 

Так он кричал. И они, испугавшись угроз властелина,

Пуще пустились бежать и сейчас же догнали передних.

 

Зорко за бегом следя, аргивяне, собравшись, смотрели,

Как, поднимая столбом в поле пыль, быстро кони летели.

450     Идоменей, критский вождь, распознал приближавшихся первый,

Так как сидел в стороне от собранья, на вышке дозорной.

Голос возницы узнал издалёка: кричал на коней тот.

Также узнал и коня, что был в паре; узнал по приметам:

Огненно-рыжим был конь, а на лбу у него, в середине,

455     Круглая, словно луна, выделялась отметина белым.

Идоменей тут вскочил и скорей прокричал к аргивянам:

«Други любезные! Вы, все вожди и владыки ахеян!

Я ли один узнаю тех коней, иль из вас кто узнал их?

Кажется мне, впереди уже кони другие несутся!

460     Да и возница не тот! Те, что первыми были, наверно

Где-то застряли в пути, кобылицы Эмвела. Они ведь

Первыми были, и столб обогнули всех раньше, я видел.

Но где теперь они есть, я не вижу; куда б ни глядел я

В поле широкое: нет их нигде на троянской равнине.

465     Вырвались вожжи из рук Адметида, наверно; не смог он

Бег лошадей удержать у столба, повернул неудачно.

Может быть, даже упал и разбил там свою колесницу,

И кобылицы его в страхе прочь унеслись от дороги.

Встаньте, всмотритесь, друзья! Вижу я, но не ясно, быть может,

470     Только вот, кажется мне: впереди скачет муж этолийский,

Сильный воинственный царь, славный сын конеборца Тидея

Гордый герой Диомед, вождь отважный отважных аргосцев».

 

Быстрый Аякс Оилид грубо тут возразил Девкалиду:

«Идоменей, не болтай раньше времени! Вон кобылицы

475     Те же по полю вдали, звуконогие, первые скачут!

Ты уж не молод давно среди прочих ахейских героев,

Вот и глаза у тебя, уж поверь, не острей, чем у прочих!

Зря ты болтаешь всегда! И тебе бы давно не пристало

Здесь пустословить! Тут есть и знатнее и лучше герои!

480     Те же бегут впереди кобылицы Эвмела, что прежде

Первыми были, и сам он стоит в колеснице и правит».

 

Гневно на то отвечал ему критских дружин предводитель:

«Ты на словах-то – герой, злоречивый Аякс! В остальном же

Самый последний из всех средь ахейцев, к тому же и злобный!

485     Бейся со мной об заклад на треножник или умывальник.

Выберем оба судьёй Агамемнона, сына Атрея.

И как отдашь мне заклад, так узнаешь: кто первый там скачет!»

 

Так он сказал, и Аякс Оилид тут же быстро поднялся,

Пышущий гневом; готов он был речью ответить суровой.

490     И далеко бы зашла между ними обидная ссора,

Если бы сам Ахиллес не поднялся, сказав воеводам:

«Хватит в собрании вам говорить злые речи друг другу,

Идоменей и Аякс! Это вас недостойно обоих!

Сами осудите вы, если так будут делать другие.

495     Сядьте на место, друзья, и спокойно следите за бегом.

Скоро уж сами сюда прилетят за победой возницы.

Вы и без спора тогда всё узнаете оба: какие

Первыми кони придут, а какие последними будут».

 

Так он сказал. В этот миг Диомед показался летящий.

500     Яро хлестал он коней; те, казалось, дымились в полёте,

Так над дорогой летя, словно вовсе земли не касались;

Из-под копыт их песок, пыль, земля – всё летело в возницу!

Золотом ярко горя, вся нарядная, в олове пышном,

Вслед за конями неслась колесница; тяжёлою медью

505     Шины колёсные след оставляли в пыли чуть заметный:

Скорость такая была, так летели горячие кони!

К финишу так прилетел, в центре встал, торжествуя, возница.

С пламенных жарких коней пот на землю струился ручьями.

Быстро Тидид Диомед с колесницы сияющей спрыгнул,

510     Кнут свой к ярму прислонил. Тут сподвижник его не замедлил,

Сильный Сфенел: прибежал, взял с весельем награду Тидида,

Храброй дружине велел он жену и треножник ушастый

Быстро доставить в шатёр, сам же стал распрягать колесницу.

 

После Тидида пригнал молодой Антилох колесницу,

515     Не быстротой обогнав Менелая, а хитрой уловкой.

Но и при этом отстал Менелай от него ненамного,

На расстоянье таком, что коня от колёс отделяет,

Если хозяина он в поле мчит, в колесницу впряжённый,

И задевает хвостом медноблещущий обод колёсный.

520     Так расстоянье мало от коня до колёс колесницы;

Так от колёс отделён, конь бежит по широкому полю.

Столько же мало отстал от Нелеева славного внука

Царь Менелай. А сперва на полёт быстромётного диска

Он отставал. Но нагнал: беспрестанно росла скорость бега

525     Пламенной Эфы, росли жар и силы кобылы Атрида.

Так что уж если б ещё состязанье обоих продолжить,

То обогнал бы Атрид, одержал бы победу, бесспорно.

Следом за ним, на полёт боевого копья отставая,

Вождь Мерион поспевал, друг блистательный Идоменея.

530     Медленны были его длинногривые кони при беге;

Мало искусен и сам Мерион был в бегах колесничных.

Самым последним пришёл сын Адмета, коней своих гнал он

Перед собой, сам катил колесницу прекрасную следом.

Видя его, Ахиллес несравненный почувствовал жалость,

535     Встал, и к ахейским царям устремил он крылатые речи:

«Первый наездник, и вдруг он последним коней пригоняет!

Все же дадим мы ему, аргивяне, вторую награду.

Сын же Тидея пускай первым призом владеет по праву».

 

Так он сказал. И цари все одобрили это решенье.

540     Так и отдал бы ему кобылицу, с согласья ахейцев,

Если бы Нестора сын, Антилох, не обиделся этим.

Быстро он встал, возразив, справедливо тогда Ахиллесу:

«Царь Ахиллес! Огорчусь я жестоко, когда ты исполнишь

Слово своё! Ведь отнять честный приз у меня захотел ты,

545     Так как отстал царь Эвмел по вине лишь коней с колесницей!

Сам он, мол, – славный ездок! Почему же богов всемогущих

Он не молил: никогда не пришел бы тогда он последним!

Если ж тебе его жаль, и он столько душе твоей дорог, –

Есть же в шатре у тебя в изобилии золота, меди;

550     Есть у тебя и стада, и рабыни, и быстрые кони:

Выбрав из них, отличи ты его хоть и большей наградой

После, и даже теперь, чтоб тебя похвалили ахейцы!

Приз же я свой не отдам! А кто хочет его из ахеян,

Пусть подойдёт и со мной за него в рукопашном сразится!»

 

555     Так он сказал. Ахиллес быстроногий с улыбкой, любуясь,

На Антилоха глядел: он любил его нежно, как друга.

И, обращаясь к нему, устремил он пернатое слово:

«Ты, Антилох, мне велишь, чтоб в шатрах своих что-то другое

Я для Эвмела нашёл? Хорошо, я охотно исполню.

560     Дам ему медный доспех, что я снял в бою с Астеропея,

Олова светлой струёй окаймлён он по краю, литою;

Будет по праву такой приз достоин героя Эвмела».

 

Так он сказал, и велел Автомедону, милому другу,

Медный доспех из шатра принести. Тот немедля исполнил;

565     В руки Эвмелу вручил; и тот с радостью принял подарок.

 

Встал тогда царь Менелай светлокудрый, душой огорчённый,

На Антилоха свой гнев он питал. Тут же мудрый глашатай

Жезл ему царский вручил, и молчать повелел аргивянам.

Начал тогда говорить царь, что богу подобен, сказал он:

570     «Ох, Антилох! Ты всегда рассудительным был. Что ж ты сделал!?

Славу мою омрачил: задержал ты коней моих быстрых,

Хитростью вывел вперёд ты своих, несравненно слабейших!

К вам обращаюсь, вожди и советники войска ахейцев!

По справедливости нас рассудите обоих, без лести.

575     Чтобы никто не сказал обо мне из мужей меднобронных:

— Царь Менелай одолел Антилоха неправдой и властью,

Приз у него отобрав: кобылицу; но кони его, мол,

Много слабее, лишь сам он сильнее значеньем и властью. —

Слушайте! Я сейчас сам рассужу, и меня, я надеюсь,

580     Не укорит здесь никто среди вас: справедлив приговор мой.

Ну-ка, питомец богов, Антилох, подойди к колеснице,

Встань, как обычай велит, возле бурных коней своих; в руки

Гибкий свой кнут ты возьми, тот, которым коней гнал; и к ним ты

Этим кнутом прикоснись, и клянись нам самим Посейдоном,

585     Что колесницу мою задержал неумышленно в беге».

 

И молодой Антилох многоумный сказал Менелаю:

«Сердце своё успокой, о, Атрид! Я – юнец пред тобою.

Ты меня, царь Менелай, и годами, и доблестью выше;

Ведаешь ты, как легко молодежь заблуждаться способна:

590     Слаб для суждения ум молодой, он незрел, опрометчив.

Сердце смягчи, Менелай; а награду мою, кобылицу,

Сам я тебе отдаю; и когда б из моих достояний

Больше потребовал ты, тут же с радостью я б тебе выдал

Всё, лишь бы дружбы твоей не утратить, питомец Кронида,

595     Лишь бы я в сердце твоём не остался лжецом пред богами!»

 

Так он сказал. Подведя, кобылицу отдал Менелаю,

Мудрого Нестора сын, прямо в руки. В душе у Атрида

Радость взыграла, блестя, словно росы на пышных колосьях

Зреющей нивы, когда те трепещут на пашне широкой.

600     Так у тебя, Менелай, тут растаяло в радости сердце.

К юноше сразу в ответ устремил ты крылатые речи:

«О, Антилох! Я свой гнев усмирил. Сам тебе уступлю я.

Так как ты не был ещё безрассуден или легкомыслен.

И лишь сегодня в тебе над умом юность верх одержала.

605     Но с этих пор, Антилох, опасайся обманывать старших!

Всякий другой не легко из ахейцев меня укротил бы.

Ты же довольно терпел здесь, под Троей, и много ты сделал,

Как и твой храбрый отец, и твой брат, за мою честь воюя.

К просьбе твоей снисхожу и награду мою, кобылицу,

610     Я уступаю тебе. И пускай все ахеяне помнят,

Что никогда не был я скуп на милость, и не был надменен!»

 

Так он сказал и вернул кобылицу, отдав Ноемону,

Тот чтобы другу отвёл, Антилоху. Сам взял умывальник.

Золото взял Мерион по заслуге своей, – приз четвёртый,

615     Так как четвёртым пригнал он коней. Пятый приз оставался:

Новый двуручный сосуд. Взял его Ахиллес быстроногий,

Перед собраньем пронёс, перед Нестором встал и сказал так:

«Старец божественный! Приз этот твой! Сохрани его в память

Тризны о друге моём, о Патрокле: его между нами

620     Ты не увидишь уже! И тебе я награду победы

Так дать хочу! Ведь в борьбу ты, Нелид, и в кулачную битву,

Верно, не вступишь; в стрельбе, или в легкости быстрого бега

Спорить не будешь: тебя удручает тяжёлая старость».

 

Так говоря, он вручил приз ему. Старец с радостью приял;

625     Речи крылатые он устремил к Ахиллесу с ответом:

«Истину ты говоришь, справедливо, мой сын, и разумно.

Члены ослабели мои, не проворны уж ноги, мой милый;

Руки в плечах у меня не быстры и сильны, как бывало.

Если бы молод я был! Если б бывшею силой блистал я,

630     Прежних тех дней, как царю Амаринку эпейцы в Вупрасе

Тризну творили, и всем игры дети царя учредили!

Там не сравнился со мной ни один человек из епейцев,

Храбрых пилосцев или духом мужественных этолийцев.

Там я в кулачном бою одолел Клитомеда героя,

635     Сына Энопа. В борьбе победил плевронийца Анкея.

Ног быстротой превзошёл знаменитого бегом Ификла.

В копьеметании двух победил: Полидора с Филеем.

Лишь Акториды меня в колесничных бегах обогнали;

Но победили числом, мне завидуя в этой победе,

640     Так как и приз за неё был славнейший из всех в состязаньях.

Вышли вдвоём на меня. И один только правил конями,

А в это время другой гнал и гнал их, хлеща без пощады.

Вот я каким прежде был! Но теперь молодым оставляю

Подвиги славы. А мне уж пора уступить, подчиниться

645     Старости скорбной. И я в своё время блистал средь героев!

Но продолжай, Ахиллес, чествуй играми память о друге.

Я благодарно твой дар принимаю, и радуюсь сердцем,

Что почитаешь меня: не забыл ты смиренного старца

Честью приличной почтить перед войском, народом ахейским.

650     Боги за это тебе воздадут и исполнят желанье!»

 

Так он сказал. И Пелид старца Нестора выслушав, тут же

Вновь возвратился назад, сквозь великие сонмы ахеян.

Тут предложил он призы для кулачного страшного боя:

Выслал на круг привязать шестилетнего, сильного мула,

655     Что не смирён был ещё и строптив для смирения очень.

Мул – победителю приз. Побеждённому – кубок двудонный.

Встал, наконец, Ахиллес перед всеми, сказал аргивянам:

«Дети Атрея, и вы, меднолатные мужи ахейцы!

Двух вызываю бойцов, в ком есть мужество, сила, уменье

660     Биться в кулачном бою. Тот, кому Аполлон стреловержец

Даст устоять, и кого победителем все мы признаем,

Тот к своему кораблю поведёт терпеливого мула;

А побеждённый боец приз второй возьмёт – кубок двудонный».

 

Так он сказал. Тут же встал человек и огромный, и мощный,

665     Славный кулачный боец, муж Эпей, Панопеева отрасль.

Мула за гриву схватил он рукой жиловатой, и крикнул:

«Ну, подходи, кто рискнёт унести с собой кубок двудонный!

Мула, надеюсь, никто не отвяжет другой из ахеян,

В битве кулачной меня победив: я здесь первый кулачник!

670     Пусть в оружейных боях и не лучший я воин, — что делать:

Смертный не может владеть одинаково всяким искусством.

Но объявляю при всех, и исполню я в битве угрозу:

Кости противнику я изломаю, порву на нём кожу!

Пусть с ним приходят друзья и поблизости здесь ожидают,

675     Чтобы из битвы его унести, укрощённого мною».

 

Так он сказал. Онемев, все ахейцы хранили молчанье.

Только один Эвриал отозвался, бессмертным подобный,

Внуком Талая царя был он, сыном царя Мекистея,

В Фивы ходившего, где тот на играх надгробных Эдипу,

680     В то время павшему, всех победил в состязаньях кадмейцев.

Славный Тидид снаряжал Эвриала, лихой копьеборец,

Дружеской речью бодря, и сердечно желая победы:

Пояс на нём застегнул, в руки дал два ремня, что из крепкой

Кожи степного быка были скроены ровно, красиво.

685     Так подпоясавшись, в круг вышли оба бойца, в средину.

Подняли разом они друг на друга могучие руки,

Яростно сшиблись. Бойцов руки тяжкие быстро мелькали;

Слышался стук кулаков об их челюсти; лился ручьями

Пот по телам их. Как вдруг, изловчившись, Эпей несравненный

690     Резко ударил врага, когда тот лишь на миг оглянулся.

Больше стоять он не смог, подкосились тут славные ноги.

Как на морском берегу бьётся рыба, что выбросил с тиной

Грозный Борей из волны и скрывает вновь тёмной волною, –

Так тот забился, упав. Тут Эпей, воин великодушный,

695     За руку поднял его; подбежали друзья Эвриала,

К стану его повлекли, по земле волочившего ноги,

Кровь извергавшего ртом; голова, обессилев, качалась.

Был без сознания он. Меж своими его посадили

Други, а сами пошли приз забрать, дивный кубок двудонный.

 

700     Тут же Пелид учредил третьи игры, назначив награды.

Выставил войску призы за борьбу самых сильных атлетов.

Приз победителю был – для огня медный дивный треножник,

Очень большой, все его аж в двенадцать волов оценили.

Приз побеждённому был – рукодельница, юная дева:

705     Войско ахейцев её лишь в четыре вола оценило.

Встал, наконец, Ахиллес перед войском, сказал аргивянам:

«Встаньте, кто хочет себя испытать в состязании этом!»

 

Так лишь сказал, в тот же миг встал великий Аякс Теламонид;

Встал и герой Одиссей многоумный, на выдумки хитрый.

710     И, пояса застегнув, вышли в круг два борца, на арену.

Крепко руками они за бока подхватили друг друга,

Словно стропила, что дом завершают высокий, который

Плотник искусный воздвиг для защиты от буйного ветра.

Сильно хрустели хребты под могучестью стиснутых рук их.

715     Оба борца напряглись; крупный пот заструился по телу;

Частые полосы вдруг по бокам их и спинам широким

Забагровели вокруг. В гордых душах их равная ревность

К славной победе горит и к треножнику славной работы.

Долго ни царь Одиссей тут не мог опрокинуть Аякса,

720     Ни многомощный Аякс опрокинуть не мог Одиссея.

Это наскучило всем, и ахеян сыны зароптали.

И обратился тогда к Одиссею Аякс Теламонид:

«О, Лаэртид Одиссей, ты божественный и многомудрый!

Или меня подними, или мне дай! А Зевс пусть решает!»

 

725     Так он сказал, и поднял. Одиссей не забыл ухищренья:

Пяткой ударил ему под колено, подшиб ему ноги,

Навзничь его повалил и на грудь ему сам повалился.

И удивился народ, изумились тут все аргивяне.

После пытался поднять Одиссей терпеливый Аякса;

730     Вновь обхватились, но он чуть лишь сдвинул с земли, а не поднял;

Ноги согнулись его, и на землю вновь рухнули оба.

Рядом упали они, и тела тёмной пылью покрылись.

Встали, и в третий уж раз устремились бы спорить герои,

Если бы сам Ахиллес не сдержал их, он встал и сказал им:

735     «Кончите вашу борьбу и трудом не томитесь жестоким.

Ваша победа равна! И, призы вы взяв равные, с круга

Лучше сойдите! Другим дайте тоже вступить с состязанья».

 

Так он сказал, и они подчинились решенью охотно:

Оба с арены ушли; прах очистив, надели хитоны.

 

740     Тотчас Пелид предложил всем награды за скорость при беге:

Первый приз – дивный сосуд шестимерный, серебряный, пышный,

Чудная чаша, красой затмевавшая прочие в мире

Славные чаши; мужей то искусных работа, сидонян;

А финикийцы её по туманному мглистому понту

745     В Лемнос продать привезли, но как дар предложили Фоасу;

Царь же Эвней Язонид чашу дал Менетиду Патроклу

В выкуп Ликаона, так взял из плена он сына Приама.

Чествуя друга, Пелид эту чашу наградой поставил,

Призом тому, кто быстрей, и кто в беге окажется первым.

750     Призом второму – быка преогромного, тучного жиром.

Ну а последнему приз – золотых полталанта назначил.

Встал, наконец, Ахиллес перед войском, сказал аргивянам:

«Встаньте, кто хочет себя испытать в состязании этом!»

 

Так лишь сказал, в тот же миг встал Аякс Оилид быстроногий;

755     И многоумный за ним Одиссей, и сын Нестора быстрый,

Вождь Антилох, побеждал он всех юношей в беге на скорость.

Встали все в ряд. Указал Ахиллес им далёкую метку.

Так от начальной черты побежали. Вот первым всех дальше

Быстрый умчался Аякс. Но за ним Одиссей знаменитый

760     Близко бежал. Так порой держит в дивной одежде ткачиха

Цевку поближе к груди, чтобы нить натянуть ей искусно

И пропустить за утком, и опять удержать перед грудью, —

Так же всё время бежал по пятам Одиссей за Аяксом;

В след его раньше вступал он, чем пыль от следов поднималась;

765     Жарким дыханьем своим обдавал он затылок Аяксу,

Быстро и ровно бежал. И кричали кругом аргивяне,

Видя, как рвётся вперёд Одиссей, подбодряли в нём силы.

И уж когда бег к концу приближался, тогда уж взмолился

В сердце своём Одиссей светлоокий Палладе Афине:

770     «Дева богиня, услышь! Помоги и ускорь мои ноги!»

 

Так произнёс он, молясь, — и услышала дочь Эгиоха;

Сделала лёгкими вмиг Одиссею и ноги, и руки.

К финишу оба неслись, подбегали, стремились к награде.

Вдруг поскользнулся Аякс на бегу, – навредила Афина, –

775     В бычий навоз он вступил влажный, лужей разлитый; быков тех,

Что Ахиллес заколол в честь Патрокла, любимого друга.

Ноздри Аякса и рот переполнились бычьим навозом.

Чашу же взял Одиссей несравненный и многострадальный,

Первым пришёл он. Быка взял Аякс Оилид знаменитый.

780     Встал он, схватился за рог полевого быка и, стоял так,

Сплёвывал мерзкий навоз и сказал, обратясь к аргивянам:

«Дочь громовержца, друзья, повредила мне ноги, Афина!

Вечно она, словно мать, Одиссею на помощь приходит!»

 

Так он сказал, и вокруг смех весёлый раздался по войску.

785     Нестора сын получил из наград приз последний за скорость,

И, улыбаясь, он так говорил перед войском ахейским:

«Знаете сами, друзья, что всегда и везде, как сегодня,

Чествуют боги людей, умудрённых годами, старейших.

Старше немного меня по годам славный сын Оилея.

790     Сын же Лаэрта рождён в поколении прежних героев.

Только ещё зелена, говорят, Одисеева старость;

В беге с ним спорить из всех из ахейцев Ахилл только может».

 

Так он сказал, восхвалив, быстроногого сына Пелея.

И Ахиллес тут же встал, чтоб ответить на то Антилоху:

795     «Друг Антилох! Похвала твоя пусть не бесплодною будет:

Я полталанта ещё тебе золота к призу прибавлю».

 

Это сказав, он вручил и прибавку; тот с радостью принял.

 

Тут быстроногий Пелид, взяв копьё длиннотенное, вынес

В круг перед всеми, и щит также вынес, и шлем светозарный,

800     Весь Сарпедонов доспех, с поражённого взятый Патроклом.

Перед собранием встал, наконец, и сказал аргивянам:

«Двух вызываем бойцов! Двух храбрейших и сильных ахейцев!

В крепких доспехах своих и с оружием медным и острым

Пусть в поединке они мощь покажут народу и смелость.

805     Тот же, кто первый пронзит сквозь доспех у противника тело,

Медью коснувшись его, кровь багряную только достанет, –

Тот победил! И тому меч вручу этот сереброгвоздный,

Славный, фракийский; его взял в бою я у Астеропея.

А Сарпедона доспех – дам обоим, пусть сами поделят.

810     После в шатрах у меня пышный пир для героев устрою!»

 

Так он сказал. В тот же миг встал великий Аякс Теламонид;

Быстро поднялся за ним и Тидид Диомед многомощный.

С разных концов от толпы оба быстро доспехи одели

И в средину спешат. В круг выходят, пылая сразиться;

815     Грозно глаза их глядят, даже зрителей ужас объемлет.

Быстро герои сошлись, устремлённые друг против друга,

Трижды бросались они в битву, трижды оружием сшиблись.

Сын Теламона копьё вбил противнику в щит круговидный,

Но тела он не достал, защищённого панцирем крепким.

820     Сын же Тидея тогда над щитом исполинским пытался

В шею Аяксу попасть беспрестанно сверкающим жалом.

Тут, за Аякса боясь, закричали ахейцы, чтоб оба

Бой прекратили, а приз чтобы был поделен между ними.

Всё же большой дивный меч Ахиллес подарил Диомеду,

825     С ножнами вместе, с ремнём расписным и красивым, искусным.

 

Тут Ахиллес диск большой цельнолитный представил, железный;

Прежде метал этот диск Этион многомощный, великий;

Но лишь убил Ахиллес градоборец царя Этиона,

Диск на своих кораблях он с другими трофеями вывез.

830     Встал, наконец, Ахиллес перед войском, сказал аргивянам:

«Встаньте, кто хочет себя испытать в состязании этом!

Сколько бы кто ни имел дома дальних полей прешироких,

Тот и за пять круглых лет глыбы этой истратить не сможет;

И никогда у него недостатка в железе не будет;

835     Пахарь, пастух не пойдут покупать в город – дома получат».

 

Так он сказал. С места встал в тот же миг Полипет стойкий в битвах;

Следом – герой Леонтей многомощный, подобный бессмертным;

Встал Теламонид Аякс, и Эпей несравненный и мощный.

Встали один за другим. Первым диск взял Эпей несравненный;

840     Долго вращал и метнул. Только хохот раздался ахейцев.

Следом метнул Леонтей, благородный потомок Ареса;

Третьим великий Аякс Теламонид взял диск тот железный,

Бросил его далеко за отметки метателей прежних.

Но, когда взял этот диск и метнул Полипет стойкий в битвах,

845     Диск улетел далеко. Так пастух взрослый посох метнёт свой

С силой, – в полёте крутясь, тот летит через стадо коровье.

Так далеко улетел за арену и диск. Все вскричали.

Сразу сбежались друзья Полипета могучего дружно

И понесли на корабль многоместный награду владыки.

 

850     К первенству лучников, – из тёмно-синего цвета железа

Десять двуострых секир, также десять простых, – приз назначен.

К мачте большой корабля черноносого, что находился

В дальнем конце, на песке, повелел привязать он голубку

За ногу тонким шнурком, на верхушку, – в неё велел метить:

855     «Кто из царей попадёт по голубке, трепещущей робко,

Десять двуострых секир тот домой увезёт, как награду!

Кто же в шнурок попадёт, а по птице самой промахнётся,

Тот приз второй заберёт и простые секиры получит».

 

Так он сказал. Тут же встал на призыв Тевкр, могучий владыка.

860     Встал и герой Мерион, повелителя критян сподвижник.

Жребии бросив свои в медный шлем, сотрясли их, и Тевкра

Вылетел жребий: стрелять ему первому. Тут же стрелу он

С силой огромной послал, но не дал обещания Фебу

В жертву ему принести первородных ягнят гекатомбу.

865     В птицу герой не попал: воспрепятствовал Феб раздражённый.

В шнур возле лапки попал; и шнурок, что держал голубицу,

Около лапки стрела рассекла, перерезав. Голубка

К небу вспорхнула, взвилась на свободу. Шнурок же по мачте

Вниз опустился, к земле. Закричали в восторге ахейцы.

870     Быстро тогда Мерион из руки у печального Тевкра

Выхватил лук, а стрелу наготове держал, чтоб направить;

В мыслях своих обещал он метателю стрел Аполлону

В жертву ему принести первородных ягнят гекатомбу.

В выси, под облаком, он птицу робкую зорко наметил,

875     Быстро кружила она. Под крыло, в бок, стрелой угодил он.

Вверх пролетела стрела сквозь крыло и обратно на землю

Пала, вонзившись у ног Мериона. И с выси лазурной

К мачте большой корабля черноносого пала голубка,

Шею склонила к груди и густые повесила крылья;

880     Вылетел дух из неё и тогда пала с мачты на землю.

И удивился народ, и кругом изумлялись ахейцы.

Десять двуострых секир получил Мерион победитель;

Тевкр же простые забрал и унёс к кораблям мореходным.

 

А в заключенье Пелид в круг копьё длиннотенное вынес

885     И, равноценный быку, изукрашенный всюду цветами

Необожжённый сосуд. Встали двое метателей копий:

Первым поднялся Атрид Агамемнон просторнодержавный,

После – герой Мерион, друг прославленный Идоменея.

Но, встав меж ними, сказал Ахиллес быстроногий героям:

890     «Славный Атрид, знаем мы, нас насколько ты всех превосходишь,

Сколько и в мощи своей, и в метании копий отличен!

Сразу награду прими и неси на корабль многоместный,

А Мериону копьё длиннотенное будет наградой.

Если, конечно, со мной ты согласен, – я так рассудил бы».

 

895     Так он сказал. С ним вполне согласился Атрид Агамемнон,

Ценный сосуд передал он Талфибию, вестнику, в руки.

А боевое копьё Ахиллес подарил Мериону.