Сыну Тидея, вождю Диомеду, в то время Афина

Силу и смелость дала, чтоб его отличить среди прочих

Аргоса славных сынов и стяжать ему громкую славу.

Вечный огонь на щите и на шлеме его запалила,

5         Блеском подобный звезде той осенней, которая в небе

Всех светозарней горит, выйдя чистой из волн Океана.

Голову, плечи его всё таким же огнём осветила

И устремила туда, где всех жарче кипело сраженье.

 

В Трое жил Дарес старик, непорочный жрец бога Гефеста,

10       Славой, богатством велик, и два сына у Дареса было:

Храбрый Фегес и Идей, оба в битвах различных искусны.

Оба они, отделясь от своих, понеслись на Тидида;

Оба на быстрых конях, в колеснице на пешего мчались.

Пешим на них Диомед устремился. Лишь стали сближаться,

15       Первым троянец Фегес устремил длиннотенную пику:

Близко над левым плечом Диомеда, блестящая жалом,

Медь пронеслась, не задев. И тогда Диомед копьеборец

Бросил копьё, и оно не напрасно из рук излетело:

В грудь меж сосков поразил он Фегеса и сбил с колесницы.

20       Спрыгнул Идей, побежал, колесницу прекрасную бросив,

В трепете сердца не смел брата труп защитить от позора.

Он бы и сам не ушёл от грозящего, чёрного рока,

Если б Гефест не забрал его с поля, укрыв мраком ночи,

Чтобы не вовсе отец сокрушился печалью о детях.

25       А Диомед же коней изловил, грозный воин могучий,

Вверил дружине своей, чтоб угнали к судам многоместным.

Были трояне бодры, но, увидев, что Дареса дети —

Тот устрашённый бежит, а другой с колесницы низвержен, —

Духом смутились войска. Тут богиня Паллада Афина,

30       Бурного бога войны за запястье взяла и сказала:

«Бурный Apec! Ты, людей истребитель и стен сокрушитель!

Кровью покрытый! Пора ль, нам оставить троян и ахеян

Драться одних? Пусть Кронид промыслитель им славу присудит.

Мы ж с поля боя уйдём, чтобы Зевсова гнева избегнуть».

 

35      Так говоря, увела из сражения буйного бога

И посадила его на крутом берегу над Скамандром.

Гордых троян отразив, каждый вождь из данаев низвергнул

По браноносцу троян; первым был грозный царь Агамемнон,

Мощного Одия сбив с колесницы, вождя гализонов:

40       Первому пику ему, обращённому в бег, Агамемнон

В спину вогнал между плеч и сквозь грудь её выгнал наружу.

С шумом на землю упал, загремевший доспехами Одий.

 

Идоменей поразил меонийца, рождённого Бором,

Феста, что к Трое притёк из страны плодоносной, из Тарны.

45       Идоменей Девкалид копьеборец копьём длиннотенным

В правое ранил плечо, в колесницу всходившего Феста:

Тот с колесницы упал, оказалась смертельною рана.

Быстро раздели его Девкалида царя ратоборцы.

 

Там же Скамандрий Строфид, молодой зверолов преискусный,

50       Пикой из ясеня был поражён Менелаем Атридом.

Сам он был славным стрелком, был обучен самой Артемидой,

Метко он бил всех зверей, диких чащ и просторов питомцев;

Всё же его не спасла от беды ни сама Артемида,

И ни искусство её, чем гордился стрелец дальнометкий.

55       Юношу сильный Атрид Менелай, знаменитый копейщик,

Близко бежавшего прочь, своей острой из ясеня пикою

В спину меж плеч поразил и сквозь грудь пику выгнал наружу.

Грянулся юноша в пыль, зазвучали на павшем доспехи.

 

Вождь Мерион поразил Тектонида Ферекла, который

60       Зодчим прекраснейшим был, его руки во всяком искусстве

Опытны были; его очень сильно любила Паллада;

Он и Парису суда многовёслые строил, что стало

Бедствий началом, конец предрекавшим, как всем илионцам,

Так и ему. Не постиг провиденья богов он всесильных.

65       Гнал его перед собой Мерион и, настигнув, ударил

Справа, чуть ниже спины; и копейное жало глубоко

Врезалось, прямо в пузырь, под лобковою костью застыло.

Пал на колени Ферекл с воплем страшным, и смерть свою принял.

 

Мегес Педея сразил, Антенорова храброго сына.

70       Хоть незаконным он был, но его воспитала Феана,

Как и законных детей, с нежной лаской, в угоду супругу.

Мегес Филид на него устремился, копейщик могучий,

Прямо в затылок его он ударил копьём изощрённым.

Между зубов пролетев, медь язык подсекла у Педея.

75       Грянулся в пыль он и медь смертоносную стиснул зубами.

 

Эвемонид Эврипил поразил Гипсенора героя,

Долопиона жреца ветвь почётную, старца, который

Бога Скамандра жрецом был, и сам он как бог почитался.

Перед собой увидав Гипсенора бегущего спину,

80       Быстро его Эврипил догоняет; мечом своим острым

Бьёт на бегу по плечу. И отсёк Гипсенору он руку.

Наземь упала рука, а чуть дальше упал и троянец,

Веки закрыли ему Смерть багровая, мощная Участь.

 

Так воевали вожди в этой мощной и пламенной битве.

85       Но Диомеда вождя не узнал бы ты. Где он вращался?

С кем воевал? Поражал он троян, иль своих же, – ахеян?

По полю бранному он реял, словно поток многоводный,

Бурный осенний разлив, что мосты рассыпает как хворост;

Бега его укротить ни мосты, укреплённые камнем,

90       И ни зелёных полей плодородных плотины, – не могут,

Если внезапный придёт он, Кронида дождём отягчённый;

Много разрушит вокруг он творений людей работящих.

Так от Тидида вокруг рассыпались густые фаланги

Трои сынов, устоять не могли, хоть и больше их было.

 

95       Вскоре увидел его славный отпрыск царя Ликаона,

Как, по равнине носясь, тот повсюду фаланги волнует;

Быстро тогда он свой лук со стрелой на Тидида направил,

В правое метясь плечо, прямо в лату летевшего быстро.

Лату пробила насквозь и, вонзившись в плечо Диомеду,

100     Кровью броню оросив, легкокрылая в мышце застряла.

Громко воскликнул, гордясь, славный отпрыск царя Ликаона:

«Други, трояне, вперед! Ободритесь в бою, конеборцы!

Ранен аргивец стрелой! Я надеюсь, он долго не сможет

Драться с пернатой в плече. Это точно, как то, что под Трою

105     Феб сребролукий меня устремил из пределов ликийских!»

 

Так он кричал, возносясь. Но героя стрела не смирила:

Он лишь чуть-чуть отступил, встал перед колесницей с конями,

К другу Сфенелу воззвал, Капанееву храброму сыну:

«Друг Капанид, поспеши на мгновенье сойти с колесницы,

110     Чтобы стрелу у меня из плеча горькожалую вынуть».

 

Так он сказал. И Сфенел соскочил с колесницы на землю,

Встал за спиной у него и стрелу из плеча его вынул.

Брызнула тёмная кровь сквозь кольчугу вождя Диомеда;

Громко взмолился тогда Диомед, грозный воин могучий:

115     «Непобедимая дочь громовержца, Афина, послушай!

Если ты мне и отцу помогать благосклонно любила

В брани пылающей, будь мне ещё благосклонной и нынче!

Дай мне настигнуть того и копейным ударом повергнуть,

Кто меня ранить успел и надменно друзьям предвещает,

120     Что мне недолго теперь видеть свет лучезарного солнца!»

 

Так восклицал он, молясь, и вняла его просьбам Афина.

Лёгкими сделала вмиг у героя и ноги и руки.

Близко к нему подошла, обращаясь с крылатою речью:

«Смело теперь, Диомед, выходи на сраженье с врагами!

125     В грудь я вложила тебе дух отцовский и храбрость, какою

Славный наездник Тидей отличался, щита потрясатель.

Мрак у тебя от очей отвела, окружавший их прежде;

Ныне узнаешь легко ты и бога и смертного мужа.

Если увидишь, что бог вдруг, тебя искушая, предстанет,

130     Ты на бессмертных богов, Диомед, не дерзай ополчаться,

Кто б ни предстал. Но когда Зевса дочь Афродита предстанет

Перед тобою в бою, – острой медью рази Афродиту!»

 

Это сказав, отошла светлоокая дочь громовержца.

Сын же Тидея опять встал в передних ряды, чтоб сражаться.

135     Если и прежде горел он желанием биться с врагами,

Тут уж он втрое сильней, словно лев, распалился на битву.

Лев, что в степи у овец руноносных в ограде застигнут

Был пастухом и за то был им ранен, слегка, не смертельно.

Ярость лишь в нём пробудил этой раной пастух. И теперь уж

140     Сам в страхе спрятался в дом, бросив стадо. И мечутся овцы,

Жмутся к ограде, одни на других налегают в испуге;

Лев распалённый назад чрез высокую скачет ограду.

Так распалённый Тидид внутрь фаланги троянской ворвался.

 

Там Астиноя поверг и народов царя Гипенора:

145     Первого в грудь у соска поразил медножальною пикой;

А у второго плечо отделил от хребта и от шеи,

Резко огромным мечом по плечу возле шеи ударив.

Бросив убитых, напал на Абаса с вождем Полиидом,

Старца гадателя снов Эвридама сынов. Им, однако ж,

150     Перед сраженьем отец не сумел разгадать сновидений.

Наземь поверг их Тидид многомощный и снял с них доспехи.

 

После на Ксанфа пошёл и Фоона, на двух Фенопидов,

Фенопа поздних сынов. Разрушаемый старостью скорбной,

Тот не имел, кроме них, сыновей, чтоб наследство оставить.

155     Их же Тидид умертвил, он у братьев несчастных похитил

Сладкую жизнь; а отцу их оставил лишь слёзы и скорби.

Старец не обнял детей, возвратившихся с брани кровавой,

И всё наследство его меж собой разделили чужие.

 

Там же напал он на двух сыновей Дарданида Приама,

160     Что в колеснице одной были: Хромия и Эхемона.

Так же, как лев на коров нападает, пасущихся в роще,

И сокрушает, поймав, с силой шею бычку или тёлке, —

Так беспощадно Тидид с колесницы низверг Приамидов,

Как ни противились, – сбил и сорвал с поражённых доспехи.

165     Их же коней поручил отогнать к кораблям многоместным.

 

Храбрый Эней усмотрел истребителя строев троянских,

И сквозь гремящую брань, сквозь жужжащие копья пошёл он,

Пандара всюду ища, не найдет ли, подобного богу.

Вскоре его он нашёл Ликаонова славного сына,

170     Встал перед ним и сказал, негодуя, в лицо ему глядя:

«Пандар! Ответь мне сейчас, где твой лук и крылатые стрелы?

Где твоя слава стрелка, что никто из троян не оспорил?

Даже ликиец тебя превзойти по стрельбе не гордился.

Руки ты к Зевсу воздень, и пусти ты пернатую в мужа,

175     Кто бы он ни был. Могуч, и погибели много принёс он

Ратям троянским. Гляди, многим сильным сломил он колена!

Может быть, он – это бог, на троянский народ раздражённый,

Гневный за жертвы? А гнев у богов – это гибель для смертных!»

 

Быстро Энею в ответ говорил славный сын Ликаонов:

180     «О, благородный Эней, и советник троян меднолатных!

На Диомеда похож, на Тидида тот воин могучий:

Щит я его узнаю, также, – шелом с дырооким забралом;

Вижу его я коней. Только бог ли то, верно не знаю.

Если же, как я сказал, он является сыном Тидея,

185     То не без бога тогда он свирепствует; есть покровитель

Верно, при нём; и стоит, свои плечи туманом окутав:

Бог от него и стрелу налетавшую быстро отринул.

Я ведь в него уж стрелял и в плечо его правое ранил;

Лату доспеха его я стрелою пробил совершенно.

190     Я уповал уж тогда, что его я отправил к Аиду.

Но не отправил, он жив! Значит, тут не без промысла бога!

Нет здесь со мною коней, для сражения нет колесницы.

В Зелии, в доме отца, у меня их одиннадцать, новых,

Пышно отделанных; и, для сохранности их, покрывала

195     Вкруг их висят; возле ж них двуярёмные кони, для каждой,

Смирно стоят и себя полбой и ячменём утучняют.

Нет, не напрасно меня наставлял, уходящего к Трое,

В доме родном мой отец Ликаон. Он, воинственный старец,

Мудро наказывал мне: ополчись на конях, в колеснице

200     Трои сынов предводи на побоищах, в бурных сраженьях.

Я не послушал отца, а ведь было бы то мне полезней.

Я лошадей пожалел, чтоб в стенах городских, возле дома

Им не нуждаться ни в чём и питаться роскошно, как прежде.

Дома оставил коней я и пешим пришёл к Илиону,

205     Твердо надеясь на лук. Но, как видно, он мне не помощник!

В двух знаменитых мужей я послал свои меткие стрелы:

В сына Атрея послал и в Тидеева сына. Обоих

Ранил и кровь их пролил, этим только сильней их озлобил.

Видимо, злым был тот год и тот день, как и лук я, и стрелы

210     В доме родном со столба снял, решившись в веселую Трою

Войско к троянцам вести, угождая Приамову сыну.

Если назад я вернусь и своими глазами увижу

Землю родную, жену и отеческий дом наш высокий, —

Голову пусть мне тогда иноземец враждебный отрубит,

215     Если я стрелы и лук этот в жаркое пламя не брошу,

В щепы его изломав: бесполезным мне спутником был он!»

 

Пандару быстро Эней, предводитель троян, возражает:

«Не говори так, мой друг Ликаонид! Не будет иначе

Прежде, чем мы ни войдём в колесницу вдвоём и, напротив

220     Встав перед мужем, его ни проверим оружием нашим.

Быстро идём же ко мне, ты войдёшь на мою колесницу,

Троса увидишь коней, как искусны они, как умеют

Быстро лететь хоть куда, и в погоне проворны, и в бегстве.

К городу нас унесут и спасут они, бурные, если

225     Зевс снова славу отдаст Диомеду, Тидееву сыну.

Ну, так идём же скорей; ты и бич, и блестящие вожжи,

В руки возьмёшь, ну а я с колесницы сойду, чтоб сразиться.

Или врага принимай на себя, я ж останусь с конями».

 

Быстро Энею в ответ говорил славный сын Ликаонов:

230     «Лучше уж вожжи держи ты, и сам правь своими конями:

Прытче они понесут колесницу с привычным возницей,

Если мы вдруг побежим перед мощным Тидеевым сыном.

Или они, оробев, что знакомого крика не слышат,

Могут замяться и нас с поля боя помчать неохотно,

235     Тут и настигнет Тидид нас обоих и сразу прикончит,

И знаменитых коней заберёт он себе, дерзновенный.

Лучше ты сам управляй колесницей своей и конями,

Я же, как он налетит, изостренным копьем его встречу».

 

Так сговорились. Вдвоём на блистательной встав колеснице,

240     На Диомеда они вскачь пустили коней быстроногих.

Тут усмотрел их Сфенел, знаменитейший сын Капанея;

Сразу крылатую речь устремляет он к сыну Тидея:

«Храбрый Тидид Диомед! О, мой друг, драгоценнейший сердцу!

Вижу могучих мужей, налетающих биться с тобою!

245     Неизмерима их мощь: первый — это стрелок знаменитый

Пандар, он горд тем, что он Ликаона ликийского отрасль;

С ним же — троянец Эней, сын добрейшего мужа Анхиза,

Матерью ж милой своей называет Эней Афродиту.

Встань в колесницу, назад мы отступим; ты так не свирепствуй,

250     Между передних дерясь: жизнь тогда ты свою не погубишь!»

 

Грозно взглянув на него, отвечал Диомед нестрашимый:

«Смолкни! О бегстве молчи! И к нему ты меня не преклонишь!

Знай, не в породе моей отступать из сраженья любого,

Или скрываться как трус! Нет, крепка у меня еще сила!

255     Даже не хочется мне в колесницу всходить; так, как видишь,

Пеш против них я иду; трепетать не велит мне Афина.

Их в колеснице своей уж не вынесут кони обратно;

Оба от нас не уйдут, хоть один и укрылся покуда.

Слово иное скажу, и его сохрани ты на сердце:

260     Ежели мудрая мне Тритогения славу дарует

Этих двоих поразить, то своих ты коней быстроногих

Здесь удержи, затянув вожжи им за скобу колесницы;

Сам, не забудь, Капанид, на коней ты Энеевых бросься

И от троян их гони к ополчениям храбрых данаев.

265     Кони его из коней той породы, которой Кронион

Тросу за сына его заплатил, за юнца Ганимеда;

Лучших коней ты нигде не найдёшь под авророй и солнцем.

Этой породы себе тайно у царя Лаомедона

Взял добродушный Анхиз, подослав кобылиц своих тихо:

270     Шесть жеребцов родилось той породы в конюшне Анхиза.

Он, четырех удержал при себе, воспитал их у яслей;

Двух же Энею отдал, разносящих в сражениях ужас.

Если коней тех возьмём, то стяжаем великую славу!»

 

А в это время, пока совещались герои взаимно,

275     Близко враги принеслись, погоняя коней своих бурных.

Первым блистательный сын Ликаонов воскликнул Тидиду:

«Пламенный сердцем Тидид, сын Тидея воинственный, славный!

Быстрой пернатой стрелой моей горькой, смотрю, ты не сломлен.

Ну, так я пикой сейчас испытаю тебя: не верней ли!»

 

280     Это сказав, он сотряс и послал длиннотенную пику,

И поразил по щиту Диомеда; насквозь совершенно

Острая медь пронеслась и в броню его стукнула звучно.

 

Радуясь, громко вскричал тут блистательный сын Ликаона:

«Ранен ты в пах и насквозь! И теперь, я надеюсь, не долго

285     Будешь страдать! Наконец даровал ты мне светлую славу!»

 

Быстро ему, не смутясь, отвечал Диомед благородный:

«Зряшный удар! Не попал! Но теперь, я надеюсь, вы оба

Не отдохнете, пока здесь один из вас мёртвым не ляжет

Кровью насытить своей ненасытного бранью Ареса!»

 

290     Так он сказал и метнул. И Афина направила пику

Пандару в нос между глаз. Тот нагнулся, – сквозь нос и сквозь зубы

Пика прошла, и язык отсекла острой медью у корня,

И, остриём просверкнув, замерла у него в подбородке.

Он с колесницы упал, и доспехи на нём зазвенели,

295     Пёстроблестящие. И даже кони отпрянули в страхе

Быстрые тросские. Так потерял Пандар душу и силу.

 

Спрыгнул на землю Эней со щитом и с огромною пикой

В страхе за Пандара труп, чтоб его не забрали ахейцы.

Он возле трупа ходил, словно лев, свою мощь сознающий;

300     Грозно вперёд выставлял он свой щит круговидный и пику.

Криком ужасным грозил он у каждого душу исторгнуть,

Кто б ни приблизился. Но камень поднял с земли сын Тидеев,

Страшно тяжёлый, какой не подняли б и два человека

Ныне живущих; но он взял одной лишь рукой, размахнулся,

305     И этим камнем в бедро угодил он Энею, где ляжка

В тазовый входит сустав, именуемый чашкой. И камень

Чашку совсем раздробил, разорвал на бедре сухожилья,

Также и кожу сорвал у героя. Эней поражённый

Пал на колено вперёд; и, шатаясь, могучей рукою

310     В землю упёрся. И взгляд его чёрная ночь осенила.

 

Тут бы Эней и погиб, предводитель народа, когда бы

Милая Зевсова дочь Афродита за ним не следила,

Мать, что его родила с пастухом, славным юным Анхизом.

Милого сына она обвила белоснежной рукою,

315     Ткани одежды своей перед ним распростерла блестящей,

Кроя от вражеских стрел, чтоб какой-либо конник данайский

Медью его не пронзил и души у него не исторгнул.

Так на руках понесла мать любезного сына из боя.

 

Сын Капанея Сфенел между тем не забыл наставлений,

320     Тех, что Тидид ему дал, о конях говоря быстролётных.

Он звонконогих своих лошадей чуть подальше поставил

От буйной битвы, бразды затянув за скобу колесницы.

Сам же скорей полетел он к коням пышногривым Энея

И, отогнав от троян к меднолатным дружинам ахеян,

325     Их Деипилу отдал, - в сонме сверстников этого друга

Более всех он любил, по согласию чувств их сердечных, -

Гнать повелел к кораблям мореходным. А сам же, бесстрашный,

Встав в колеснице своей и блестящие вожжи взяв в руки,

Пламенный вслед за царём Диомедом на конях понёсся.

 

330     Тот же Киприду теперь медью острой преследовал грозный,

Зная, что та – из богинь маломощных, не то, что другие,

Те, что войною живут, управляя сраженьями смертных,

Так, как Афина или́ как громящая грады Энио.

Вот он богиню догнал, прорываясь сквозь толпы густые.

335     Прямо нацелив копьё, Диомед, воеватель бесстрашный,

Острую медь устремил, ранив вдруг кисть руки у богини.

Быстро копьё сквозь покров благовонный, Харитами тканный,

Нежную кожу прошло на ладони богини бессмертной.

Брызнула и полилась кровь бессмертная дивной богини,

340     Влага, какая течёт в венах жителей неба счастливых,

Так как людскую еду и от гроздьев вина не вкушают;

Вот и бескровны они, и бессмертными их называют.

Громко богиня вскричав, сына выронила из объятий;

На руки быстро его подхватил Аполлон сребролукий,

345     Облаком чёрным покрыв, чтоб какой-нибудь конник данайский

Медью его не пронзил и души у него не исторгнул.

 

Грозно меж тем закричал на богиню Тидид предводитель:

«Скройся же, Зевсова дочь! Удались от войны и убийства!

Иль не довольно тебе обольщать слабых жён, если смеешь

350     В битвы соваться, в бои средь мужей? Уж теперь, я надеюсь,

Ты ужаснёшься, когда о сражении только услышишь!»

 

Так он сказал. И она удалилась со скорбью глубокой.

Быстро Ирида её с поля боя выводит с поддержкой

И в помрачении чувств от страданий, с померкнувшим телом.

355     Слева от битвы она вскоре бога Ареса находит;

Там он сидел, но копьё и бессмертные кони Ареса

Мраком укрыты. Упав на колени, любезного брата

Нежно молила она одолжить ей коней златосбруйных:

«Милый мой брат, помоги, дай коней мне своих с колесницей,

360     Только Олимпа достичь мне, жилища богов безмятежных.

Очень уж рана болит у меня; смертный муж меня ранил,

Храбрый Тидид Диомед, что готов даже с Зевсом сразиться!»

 

Так говорит. И Apec отдаёт ей коней златосбруйных.

И в колесницу взошла Афродита со скорбью на сердце;

365     С ней и Ирида взошла и бразды взяла в правую руку,

Лёгких стегнула коней. Полетели послушные кони;

Быстро достигли они на Олимпе жилища бессмертных.

Там удержала коней ветроногая вестница Зевса,

Их распрягла, а затем предложила амброзию в пищу.

370     Ну а Киприда в слезах, плача, пала к коленям Дионы,

Матери милой своей. Мать в объятия дочь заключила,

Нежно ласкала её, утешая, и так говорила:

«Дочь моя милая, кто из бессмертных с тобой дерзновенно

Так поступил, словно ты зло какое свершила открыто?»

 

375     Плача, ответила ей Афродита, владычица смеха:

«Ранил меня Диомед, предводитель аргосцев надменный.

Ранил за то, что унесть я хотела из боя Энея,

Милого сына. Ведь он в этом мире любезней всего мне.

Нынче уже не троян и ахеян свирепствует битва;

380     Нынче с богами ведут бой данайские гордые мужи!»

 

Так ей почтенная мать отвечала Диона на это:

«Перетерпи, моя дочь, ободрись, как ни горестно сердцу.

Много уже от людей пострадали бессмертные боги.

Беды друг другу, увы, мы взаимно устраивать рады.

385     Много Apec пострадал. Ведь его Эфиалтес и Отос,

Два Алоида, больших великана, цепями сковали

Страшными: так и сидел год и месяц он в медной темнице.

Верно бы там и погиб бог Арес, ненасытный войною,

Если бы мачехой их, Эрибеей прекрасной, об этом

390     Не был Гермес извещён тайно. Он из темницы похитил

Ловко Ареса, уже страшной цепью лишенного силы.

Гера страдала. Ведь ей мощный сын мужа Амфитриона

Горькой трезубой стрелой угодил прямо в грудь, сильно ранив.

Страшная, лютая боль безотрадная Геру терзала!

395     Даже Аид пострадал, меж богами ужасный, от раны.

Тот же погибельный муж, громовержцева отрасль, Аида,

Ранил стрелой у ворот возле мёртвых, в страдания ввергнув.

В дом Эгиоха взлетел, на высокий Олимп тут вознёсся,

Сердцем печальный Аид, роковою терзаем стрелою:

400     В мощном плече у него та торчала и мучила душу.

Бога лекарством Пеан, утоляющим боли, осыпал,

Скоро его исцелил, не для смертной рожденного жизни.

Дерзкий тот смертный, увы, не страшась совершал злодеянья!

Луком богов оскорблял, на Олимпе великом живущих!

405     Этого ж против тебя подстрекала Паллада Афина.

Муж безрассудный! Тидид дерзновенный, – не ведает, глупый,

Что коротка жизнь у тех, кто с богами решил потягаться.

Дети не сядут к нему на колени, отцом не покличут,

В дом свой вернётся когда он героем с войны многосмертной.

410     Пусть же пока Диомед, невзирая на гордую силу,

Мыслит, что с ним кто иной, и сильнее тебя, не сразится;

И дочь Адраста царя, добродушная Эгиалея,

Воплем полночным своим ото сна не разбудит домашних,

В грусти о муже своём, о храбрейшем герое ахейском,

415     Верная сердцем жена Диомеда, смирителя коней».

 

Так говоря, на руке ей бессмертную кровь вытирала.

Тяжкая боль унялась, и внезапно рука исцелилась.

 

Тайно то видели всё и Паллада Афина, и Гера.

Речью язвительной гнев возбуждали они у Кронида;

420     Первою речь начала светлоокая дева Афина:

«Зевс, наш могучий отец, не гневись на слова, что скажу я?

Верно, Киприда опять из ахеянок новую деву

К Трои сынам привела, беспредельно богине любезным?

И, может быть, что она, деву в пышной одежде лаская,

425     Пряжкой себе золотой поцарапала нежную руку?»

 

Так говорила. Отец и людей, и богов улыбнулся,

Тут же призвав дочь к себе, так сказал золотой Афродите:

«Милая дочь! Не тебе заповеданы шумные войны.

Лучше делами займись ты приятными сладостных браков.

430     Ну а войной пусть Apec заправляет с Палладой Афиной».

 

Так меж собою вели разговоры бессмертные боги.

Этой порой Диомед на Энея напал нестрашимый,

Зная, что сам Аполлон покрывает Анхизова сына.

Бога могучего он не страшился: желал непрестанно

435     Смерти Энея предать и доспех знаменитый похитить.

Трижды Тидид нападал, умертвить Анхизида пылая;

Трижды в блистательный щит Аполлон ударял Диомеду;

Но, лишь в четвертый раз он налетел, словно демон, ужасный,

Голосом грозным ему загремел Аполлон дальновержец:

440     «В разум приди! Отступи и не думай равняться с богами,

Гордый Тидид! Никогда не увидишь ты равенства между

Племенем сильных богов и по праху влачащихся смертных!»

 

Так он сказал. И назад Диомед отступил ненамного,

Гнев не желая навлечь стреловержца разящего, Феба.

445     Феб же Энея унёс от беды, положив аккуратно

В храме своём, что ему на священном Пергаме воздвигнут.

В дивном святилище том превеликом охотница Феба

С дочерью Летой и мощь, и красу возвращали Энею.

А Аполлон между тем сотворяет обманчивый призрак —

450     Образ Энея живой, и оружием схож, и доспехом.

Около призрака тут и троянцев и храбрых данаев

Сшиблись ряды, на груди разбивая воловые кожи

Пышных и круглых щитов, и крылатых щитков легкомётных.

К богу Аресу тогда обращается Феб дальновержец:

455     «Бурный Арес, бог войны, мужегубец и стен разрушитель!

Разве не хочешь убрать с поля боя героя Тидида,

Воина дерзкого? Он ведь готов даже с Зевсом сразиться!

Прежде копьём поразил он богиню Киприду в запястье;

Тут на меня самого устремился ужасный, как демон!»

 

460     Это сказал и воссел Аполлон на вершинах Пергама.

Ну а свирепый Арес поспешил дух поднять у троянцев,

Вид Акамаса приняв, предводителя быстрого фраков.

Громко к Приама сынам, он воззвал, гордым Зевса питомцам:

«Эй, вы, Приама сыны, столь хранимого Зевсом владыки!

465     Долго ль троян убивать вы ещё разрешите аргивцам?

Ждёте пока мы начнём у ворот Илиона сражаться?

Воин повержен у нас, почитавшийся так же, как Гектор, –

Доблестью славный Эней, знаменитая отрасль Анхиза!

Ринемся в бой и спасём благородного друга от смерти!»

 

470     Так говоря, возбудил он и силу, и мужество в каждом.

Тут Сарпедон укорять благородного Гектора начал:

«Гектор, куда у тебя подевалась бывалая храбрость?

Ты говорил, что один, без народов, без ратей союзных

Город спасешь, взяв зятьёв лишь да братьев. Так, где ж твои братья?

475     Здесь ни единого я не могу ни увидеть, ни встретить.

Прячутся, верно, они от сражений, как псы, льва увидев!

Мы же сражаемся здесь, чужеземцы, пришедшие в помощь!

Также сражаюсь и я, ваш союзник, придя издалёка!

Так как Ликия моя по течению Ксанфа – не близко.

480     Там я оставил жену дорогую и сына-младенца,

Также – немало богатств, на которые всякий польстится.

Но, невзирая на то, предвожу ликиян, и готов я

В бой с Диомедом вступить, ничего не имея в Троаде,

Что бы могли у меня отобрать как трофей аргивяне.

485     Ты ж — неподвижно стоишь и других не бодришь ополчений

Храбро сражаться, и жён и детей защищая троянских.

Гектор, смотри, как бы все вы, объятые страхом, как сетью,

Для разъяренных врагов вдруг не стали бы лёгкой добычей!

Скоро разрушат тогда супостаты прекрасный ваш город!

490     Должен заботиться ты о делах этих денно и нощно,

Должен просить воевод иноземных союзников ваших,

Бой непрестанно вести, а угрозы-упрёки – оставить».

 

Так говорил Сарпедон. Сердце Гектора тем уязвил он:

Быстро на землю герой с колесницы с оружием спрыгнул

495     И по дружинам кругом полетел, лес из копий колыша,

В бой распаляя сердца. И возжег он жестокую сечу!

Вновь развернулись к врагу, встав лицом к аргивянам, трояне.

Те же, сомкнув лишь ряды, ожидали врагов, не робея.

 

Как ветер плевел несёт, рассевая по гумнам священным,

500     Где веют зёрна жнецы, где Деметра с кудрями златыми

Зёрна от плевел деля, возбуждает дыхание ветра,

Гумны под плевелом враз побелеют, — вот так аргивяне

Все с головы и до ног побелели под пылью, поднятой

Даже до медных небес от копыт их коней легконогих

505     В быстрых крутых виражах. Их возницы в бою направляли

Силою рук, прямо в лоб на врагов устремляя. Но мраком

Бурный Арес тут покрыл поле битвы, помочь чтоб троянам.

Он, по рядам их носясь, торопился исполнить заветы

Феба бессмертного. Феб заповедал Аресу немедля

510     Души троян возбудить, лишь узнал, что Паллада Афина

Бой оставляет, – оплот и защитница воинств ахейских.

Сам же Энея вождя из святилища пышного храма

Вывел и крепостью грудь у владыки народов наполнил.

Между друзей Анхизид встал величествен; все веселились

515     Видя, что он невредим, жив, здоров и блистает всей силой,

Стоя пред ними. Его ж ни о чём расспросить не успели;

Труд их заботил иной; труд, к которому звали их боги:

Феб сребролукий, Арес мужегубец и ярая Распря.

 

Тут воеводы Тидид, Одиссей, также оба Аякса

520     Ревностно к бою солдат побуждали ахейских. Ахейцы ж

Сами ни мощи троян не страшились, ни криков их грозных.

Молча стоят они, ждут, неподвижны как тучи Кронида

В тихий безветренный день, что на горных вершинах скопил он

Чёрные, и до поры неподвижные, так как все ветры

525     Дремлют, как дремлет Борей многомощный, что мрачные тучи

Шумным дыханьем своим вмиг рассыпал бы в небе широком.

Так ожидали троян неподвижно, бесстрашно данаи.

Царь Агамемнон летал по рядам, ободряя усердно:

«Будьте мужами, друзья, и возвысьтесь бестрепетным духом;

530     Воина воин пускай постыдится без подвигов драться!

Знающих воинский стыд, возвращается больше, чем гибнет!

Но беглецы не найдут ни спасенья себе и ни славы!»

 

Это сказав, он копьё своё бросил в переднего мужа,

В Деикоона, что был храбрым другом Энея, а также –

535     Сыном Пергаса, и чтим в Трое, как и сыны Дарданида:

Ревностен был он в войне и всегда между первых сражаться.

Грозным копьём ему в щит угодил Агамемнон могучий;

Щит был пробит, сквозь него совершенно копьё пробежало,

Пояс шикарный прошло и внизу живота задержалось.

540     С шумом на землю тот пал, и взгремели на павшем доспехи.

 

Тут же Эней Анхизид поразил из храбрейших данайцев

Двух Диоклеса сынов: Орсилоха с Крефоном. Отец их,

Благами жизни богат, жил в красиво устроенной Фере,

Род свой от бога он вёл, от Алфея, чьи воды широко

545     В землях пилийских текут. Бог Алфей породил Орсилоха,

Смертного мужа, царя, несчислимых мужей властелина;

Царь Орсилох породил Диоклеса, высокого духом;

А Диоклес породил сыновей-близнецов, что искусны

Стали в сраженьях любых: породил Орсилоха с Крефоном.

550     Оба они, возмужав, плыли в чёрных судах к Илиону

С войском ахейских мужей, к Трое гордой и славной конями,

В брани Атрея сынам, Агамемнону и Менелаю,

Чести ища, но себе лишь печальную участь сыскали.

Будто бы два мощных льва, на вершинах возросшие горных,

555     В чаще дремучих лесов оба вскормлены матерью-львицей,

Тучных овец и тельцов круторогих из стад похищая,

И разоряя дворы у людей, до тех пор, пока сами

Замертво не упадут, ловчих острою медью убиты.

Так и они, близнецы, пораженные мощным Энеем,

560     Рухнули оба, – как львы, как высокие сосны, – на землю.

 

Это увидев, скорбел Менелай браноносный, он в гневе

Выступил дальше других, весь покрытый сверкающей медью,

Острым колебля копьём; сам Арес распалял ему душу

С помыслом тайным: чтоб он поражён был рукою Энея.

565     Но тут увидел его Антилох Несторид благородный,

Выступил сам он вперёд, опасаясь, чтоб пастырь народов

Не пострадал и плоды их трудов тяжких не уничтожил.

А в это время уже Менелай и Эней свои копья

Друг против друга подняв, воспылали желаньем сразиться.

570     Но подоспел Антилох, рядом встал с Менелаем Атридом.

Двух браноносцев Эней, друг за друга стоявших, увидев,

Драться уже не посмел, сколь ни пламенным воином был он.

Те же, убитых скорей оттащили к дружинам ахейским,

И возвратили друзьям опечаленным; там их оставив,

575     Сами вернулись назад и сражались с передними вместе.

 

Там Пилемена они, что Аресу подобен, повергли,

Грозных народов вождя, щитоносных мужей пафлагонских.

Быстро его Менелай Атрейон, знаменитый копейщик,

Длинным копьём поразил прямо в шею, стоявшего против.

580     Вождь Антилох поразил Пилемена возницу – Мидона,

Отрасль Атимния, тот скакунов разворачивал бурных.

Камнем ему угодил он по локтю; бразды у Мидона,

Костью слоновой блестя, пали прямо на пыльную землю.

Ринулся тут Антилох и мечом по виску его жахнул!

585     Тот, лишь вздохнув тяжело, с колесницы прекрасной свалился

Вниз головой он повис, упираясь на плечи и темя.

Так вверх ногами стоял он, в песок головой погрузившись,

Кони покуда, толкнув, опрокинули тело на землю,

Так как стегнул их бичом Антилох, чтоб угнать к аргивянам.

 

590     Гектор героев узнал меж рядов и на них устремился

С яростным криком; за ним понеслись и фаланги троянцев.

Их предводили Apec кровопивец с громящей Энио

Грозной, несущей с собой буйство боя, мятеж беспредельный.

В правой руке потрясал бог Арес преогромною пикой,

595     То выступал он вперёд, то за Гектором следом стремился.

 

Бога увидев, Тидид ужаснулся, могучий воитель.

Так по великой степи шедший долго неопытный путник

Вдруг перед быстрой рекой цепенеет, впадающей в море

С пеной кипящей; на миг он, смутившись, назад отступает, —

600     Так отступил Диомед и немедля воскликнул к народу:

«Что ж мы дивимся, друзья, что сегодня божественный Гектор

Стал дерзновенным бойцом, копьеборцем славнейшим в сраженьи?

С ним непрестанно идёт бог войны, отражающий гибель!

С ним и теперь он — Арес, только в образе смертного мужа!

605     С поля отступим, друзья, не спеша и лицом к супостатам!

Биться с богами нельзя. С ними вы не рискуйте сражаться!»

 

Так он сказал. Но уже близко к ним подступили троянцы.

Гектор поверг сразу двух ратоборцев, испытанных в битвах,

Те в колеснице одной находились: Менесф с Анхиалом.

610     Это увидев, скорбел о погибших Аякс Теламонид;

К ним подступил он стеной и, послав свой сверкающий дротик,

Сына Селага он сверг сразу, Амфия, что жил средь Песа,

Что и богатства имел и поля; но судьба Селагида

В эту войну вовлекла, постоять за Приама и Трою.

615     В пояс его поразил Теламонид Аякс многомощный;

В нижнюю часть живота пробуравился дротик огромный.

Амфий тут с шумом упал, а Аякс подбежал, победитель

Жадный, доспехи совлечь. Но посыпались, ярко сверкая,

Острые копья троян. Стал как ёж щит Аякса от копий.

620     Он же, ногой наступив на сраженного, дротик свой медный

Вырвал; но только других не успел драгоценных доспехов

С плеч Селагида сорвать: острым ливнем посыпались стрелы.

И в окруженьи троян он один побоялся остаться.

Много их, мощных, лихих, наступало, лес копий щетиня.

625     Сколь ни огромен он был, сколько был ни могуч и ни славен,

Прочь отогнали его. И Аякс отступил перед силой.

 

Так браноносцы вожди в этой пламенной битве сражались.

Той же порой Тлиполем Гераклид, и огромный, и сильный,

Злою судьбой был сведен с Сарпедоном божественным в битву.

630     Чуть лишь герои сошлись друг на друга, чтоб в битве сразиться,

Первым из них Тлиполем Гераклид, промыслителя Зевса

Сын знаменитый и внук, к супротивнику так обратился:

«Ликии царь Сарпедон! Ну какая тебе неизбежность

Здесь между войск трепетать? Ты ведь – муж незнакомый с войною!

635     Лжец, кто прославил тебя как рождённого Зевсом великим!

Нет, несравнимо ты мал пред великими Зевса сынами,

Что между древних племен людей смертных родились от Зевса;

И каковым, говорят, был родитель мой: сила Геракла –

Сила великая, он – дерзновеннейший, львиное сердце!

640     Некогда прибыл сюда, чтоб взыскать коней с Лаомедона,

Лишь на шести кораблях и с дружиной значительно меньшей,

Град Илион разгромил и пустынными улицы сделал!

Ты же – и робок душой, и народ свой ведёшь на погибель!

Нет, я надеюсь, что ты для троян обороной не будешь.

645     Ликию бросил свою ты напрасно. В стократ будь сильней ты,

Всё же, сражённый сейчас мной, пойдёшь ты к воротам Аида!»

 

Ликии царь Сарпедон Тлиполему ответил немедля:

«Так, Тлиполем, – но Геракл разорил Илион знаменитый,

Чтобы безумство царя покарать, лживость Лаомедона.

650     Царь ведь ему за добро злом ответил: и словом озлобил,

Да и коней не отдал, для которых тот шёл издалёка.

Что ж до тебя, Тлиполем, я тебе предвещаю погибель:

Примешь ты смерть от копья моего и даруешь мне славу;

Душу – Аиду отдашь, что конями своими гордится».

 

655     Так говорил Сарпедон. Тут, сотрясши, из ясеня пику

Быстро метнул Тлиполем. И противник копьё своё тоже

Одновременно метнул. Угодил Сарпедон Гераклиду

В шею, и жало, насквозь пробежав, несмирённое вышло:

Тёмная ночь в тот же миг тут глаза Тлиполему покрыла.

660     Все же и сам Тлиполем по бедру угодил Сарпедону

Пикой огромной: прошло жало бурное быстро сквозь тело,

Стукнувшись в кость. Но отец от него отвращает погибель.

 

Тут Сарпедона друзья постарались скорее из битвы

Вынести; только его удручала огромная пика,

665     Что вслед за ним волоклась; но никто из друзей не подумал

Ясневой пики извлечь из бедра, –  сам тогда он пошёл бы, –

Так суетились вокруг Сарпедона друзья торопливо.

А Тлиполема, блестя своей медью, данаи спешили

Вынести с поля. Его Одиссей знаменитый увидел,

670     Волею твердый, и в нём благородное вспыхнуло сердце.

Он между помыслов двух колебался умом и душою:

Прежде настигнуть ли вдруг сына громом гремящего Зевса,

Иль, на ликиян напав, рядовых уничтожить побольше?

Но не ему суждено, – хитроумному сыну Лаэрта, –

675     Острою медью сразить многомощного Зевсова сына.

Сердце его на народ рядовой обратила Паллада.

Там он, сражаясь, низверг Ноемона, Аластора, также

Хромия, Галия и сверг Алкандра, Керана, Притана.

Много убил бы ещё Одиссей знаменитый ликиян,

680     Если бы Гектор его шлемоблещущий вдруг не увидел:

Ринулся он сквозь толпу, весь покрытый сияющей медью,

Ужас данаям неся. Зевса сын Сарпедон, видя друга,

Возликовал, но ему он печально посетовал тут же:

«Гектор, не дай мне лежать, умоляю, добычей ахеян!

685     Друг, защити! И пускай лучше в городе дружеском вашем

Силы оставят меня. Не судила судьба мне, как вижу,

В дом возвратиться родной, в землю милую сердцу, в отчизну,

Чтобы обрадовать там и супругу, и юного сына!»

 

Так он сказал, но ему не ответил божественный Гектор,

690     Быстро пронёсся вперёд, нетерпеньем пылая скорее

Рать аргивян отразить и у множества души исторгнуть.

А в это время друзья Сарпедона его посадили

В поле, под буком большим Эгиоха, метателя молний.

Там из бедра у него извлекал длиннотенную пику

695     Сильный храбрец Пелагон, друг его, им особо любимый.

Дух испустил Сарпедон, и глаза его мглою покрылись.

Вскоре опять он вздохнул, и прохладный живительный ветер

Дух его вновь оживил, в грудь тяжёлую вдунув дыханье.

 

Рать аргивян между тем перед Гектором и пред Аресом,

700     Тесно фаланги сомкнув, к кораблям своим не побежала,

Но не бросалась и в бой. Рать, в лицо неприятелю глядя,

Лишь отступала, узнав, что Арес в ополченьях троянских.

 

Кто же был первым, и кто был последним, доспехи которых

Гектор могучий забрал, и Арес душегубец похитил?

705     Тевфрас, подобный богам, а потом и Орест конеборец,

И Энома́ос герой, также Трех, этолийский копейщик,

Энопа отрасль Гелен и Орезбий красивопоясный,

В Гиле живущий, где он был богатства стяжателем страстным,

Около озера жил он Кефисского, где и другие

710     Семьи беотян живут, территорий богатых владельцы.

 

Но лишь увидела их белоплечая Гера богиня, –

Храбрый ахейский народ истребляющих в битве свирепой, –

Быстро к Афине она обратилась со словом крылатым:

«Горе случилось, о, дочь необорная Зевса Кронида!

715     Словом напрасным с тобой обнадежили мы Менелая,

Что он вернётся домой разрушителем Трои высокой,

Если свирепствовать так дозволяем убийце Аресу!

Нет, устремимся же в бой, и помыслим о доблести сами!»

 

Так говорила, и с ней согласилась Афина Паллада.

720     Гера ж сама, устремясь, снаряжала коней златосбруйных,

Старшая между богинь, дочь великого сильного Крона.

У колесницы с боков Геба ставила гнутые круги

Медных колёс в восемь спиц, на железную ось их надела.

Обод нетленный у них, золотой; сверху обода – шины

725     Медные, плотно лежат. Посмотреть, так для глаз просто диво!

Ступицы их серебром, округлённые, пышно сияли.

Кузов держали ремни, что блестели нарядные ярко

Золотом и серебром; а на нём две скобы возвышались;

Дышло всё из серебра выходило из кузова; Геба

730     Вяжет на дышло ярмо золотое, прекрасное; упряжь, –

Тоже из золота всю, – продевает. Тут быстро под упряжь

Гера подводит коней двух бессмертных, вся боем пылая.

 

В доме отца своего, Эгиоха, Афина в то время

Скинула тонкий покров, что сама же, соткав, украшала

735     Пышным узором, и он с плеч струёй на помост покатился.

Вместо отца своего облачилась броней громовержца,

Бранным доспехом его облеклась она, к бою готовясь.

Через плечо на груди укрепила эгиду с кистями

Пышными; Ужас вокруг от эгиды кружил страшноглазый:

740     Тут же – Погоня, Раздор и Могучесть, и Трепет бегущих;

Тут же – Горгоны лихой голова, чей чудовищный образ

Сердце страшит, – грозный знак то и знаменье Зевса Кронида!

Шлем золотой, что сверкал украшеньями, четырехбляшный,

Гордо надела, он сто городов ратоборцев покрыл бы.

745     В пламенной встала она колеснице и вооружилась

Тяжким, огромным копьём, тем, которым ряды сокрушает

Сильных бойцов, если вдруг прогневят они дочь Эгиоха.

 

Гера немедля с кнутом налегла на коней быстроногих.

С громом разверзлись врата им небесные сами при Горах –

750     Стражах небесных – Олимп вверен им и великое небо,

Чтоб пред вратами смыкать или вновь разверзать туч громады.

В эти ворота коней, подстрекаемых, гнали богини.

Вскоре же Зевса царя одного от бессмертных далёко

Видят сидящим они на холме высочайшем Олимпа.

755     Там удержала коней белоплечая Гера богиня,

К Зевсу, бессмертных царю, сыну Крона она обратилась:

«Или не гневен ты, Зевс, на такие злодейства Ареса?

Сколько мужей – и каких! – погубил он в народе ахейском,

Пользуясь властью своей! Я скорблю по ним; Феб же, напротив,

760     Вместе с Кипридой в душе веселятся спокойно; к сраженью

Лишь подстрекают они мужегубца Ареса, безумца.

Зевс, наш отец! На меня ты рассердишься, если Ареса

С поля заставлю уйти я ударом, быть может, жестоким?»

 

Гере немедля в ответ так сказал громоносный Кронион:

765     «Лучше Афину пошли на Ареса, богиню победы:

Больше привыкла она повергать его в тяжкие скорби».

 

Так он сказал, — и, ему покорясь, белоплечая Гера

Плетью хлестнула коней; полетели покорные кони,

Между землею паря и усеянным звёздами небом.

770     Взглядом своим человек охватить сколько может пространства,

Встав на дозорном холме, чтоб увидеть ширь мрачного моря, —

Столько одним лишь прыжком на скаку пронесут богокони.

К Трое они принеслись, к рекам рядом текущим, в то место,

Где быстрокатный поток свой Скамандр с Симои́сом сливают,

775     Там удержала коней белоплечая Гера богиня,

Быстро ярмо с них сняла, окружив коней облаком тёмным.

Сладкой амброзии им разостлал в пищу там Симои́с бог.

Сами богини спешат, двум голубкам подобные робким,

Поступью легкой, горя побороться за славных данаев.

780     Прибыли к месту они, где мужей было много храбрейших

Вкруг Диомеда вождя, укротителя мощного коней:

Сонмы густые стоят, словно львы, пожиратели крови,

Или как вепри, чью мощь одолеть не легко и с оружьем.

Там пред аргивцами встав, закричала великая Гера,

785     В образе Стентора, тот мужем мощным был, медноголосным,

Так он кричал, как кричат пятьдесят человек вместе разом:

«Стыдно, аргивцы! Презрен тот, кто воин достойный лишь с виду!

Прежде, когда с вами был в грозных битвах Пелид благородный,

Трои сыны никогда из Дарданских ворот не дерзали

790     Выступить: все лишь его сокрушительной пики боялись!

Нынче ж далёко от стен, пред судами, трояне воюют!»

 

Так возбудила она словом силу и мужество в каждом.

Той же порой подошла к Диомеду Паллада Афина.

Видит царя у своей колесницы: стоял близ коней он,

795     Рану свою прохлаждал, нанесенную Пандара медью.

Храброго пот изнурял под широким ремнем, щит держащим

Выпуклый: щит стал тяжёл, и рука у него цепенела.

Но, подымая ремень, отирал он кровавую рану.

Крикнула Зевсова дочь, наклонившись к ярму колесницы:

800     «Жаль, что Тидей произвёл не такого же сына как сам он!

Пусть ростом мал был Тидей, но по духу – воитель великий!

Я запрещала ему воевать иль бороться, герою,

Зная его бурный нрав, когда сам, лишь один от ахеян,

В Фивы он прибыл послом к многочисленным Кадма потомкам.

805     Я повелела ему пировать в их чертогах спокойно;

Только Тидей, как всегда, обладавший всем мужеством бурным,

Юных кадмеян к борьбе вызывал и в любых состязаньях

Всех их легко побеждал: я сама помогла ему в этом!

Так и тебе я всегда помогаю, всегда охраняю

810     И одобряю тебя с фригиянами весело биться;

Но либо слишком устал ты от подвигов доблестных, либо

Робость связала тебя беспощадная! А если так, то

Сын ли великого ты храбреца Инеида Тидея?»

 

Тут же Афине в ответ так сказал Диомед благородный:

815     «О! Узнаю я тебя, светлоокая дочь громовержца!

Искренне всё я тебе расскажу, ничего не укрою.

Нет, не усталость меня и не робость бездушная держат,

Но и заветы твои помню я, что ты мне завещала:

Ты мне велела сама не вступать ни с одним из блаженных

820     Жителей неба в борьбу, но когда Зевса дочь, Афродита,

В битву вмешается, то бить велела её острой медью.

Вот почему я и сам отступаю, и прочим аргивцам

Всем повелел отступать, чтобы здесь воедино собраться:

Вижу Ареса; он сам управляет гремящею битвой».

 

825     Снова сказала ему светлоокая дочь Эгиоха:

«О, сын Тидея, герой, воин, милый для сердца Афины!

Нет, ты теперь не страшись ни Ареса, ни бога другого

Сильного. Знай, я сама за тебя постою в этой битве!

Мужествуй, в бой на конях звуконогих лети на Ареса!

830     Смело сойдись и рази, и не бойся свирепства и мести

Буйного бога, пусть он – зло само, вероломство и ярость!

Сам он недавно обет произнёс предо мною и Герой:

Против троян воевать, помогая ахеянам всюду.

Нынче ж стоит за троян, вероломный, ахеян оставив!»

 

835     Так говоря, согнала с колесницы Сфенела на землю:

Быстро рукой совлекла, — и покорный мгновенно он спрыгнул.

Тут же богиня сама в колесницу к Тидиду восходит,

Боем пылая; и ось застонала дубовая тяжко,

Дочь Громовержца подняв и Тидида, храбрейшего мужа.

840     Разом и кнут, и бразды захватив, вдруг Афина Паллада

Первая бурных коней устремила на бога Ареса.

Он в это время снимал с Перифаса доспехи; убитый

Был этолийцев вождём, сын Охезия славный и мощный,

Роста огромного был. Так трудился Арес. Тут Афина,

845     Чтоб стать незримой ему, шлем Аида надела, укрывшись.

 

Только увидел Арес душегуб Диомеда героя,

Тут же он бросил вождя Перифаса огромное тело,

Что распростёрто в пыли, там, где душу ему он исторгнул:

Быстро и прямо пошёл на Тидида, смирителя коней.

850     Чуть лишь герои сошлись друг на друга, чтоб в битве сразиться,

Первым ударил Apec: он над конским ярмом и вожжами

Медную пику послал, воспылав страстью душу исторгнуть.

Но ухватила рукой светлоокая дочь Эгиоха

Пику и бросила вбок: пронеслась та, напрасная, мимо.

855     Тут на Ареса напал Диомед нестрашимый, потряс он

Медным копьём; и его устремила Паллада, направив

В пах под живот, где Арес опоясывал медную повязь.

Так Диомед поразил бога в пах и, назад копьё вырвав,

Плоть у него растерзал. И взревел тут Арес меднобронный

860     Страшно, как девять или десять тысяч воскликнули разом

Сильных мужей на войне, начинающих ярую битву.

В ужасе дрогнули все, - и дружины троян, и ахейцев;

Так заревел бог Apec, душегуб, ненасытный войною.

 

Так же, как свет весь угрюм, чёрен, мрачен под тучами видим,

865     Если неистовый вдруг знойный ветер задышит сурово, —

Взору Тидида таким показался, весь кровью покрытый

Медный Apec, в облаках восходивший к широкому небу.

Быстро взлетел на Олимп он, бессмертный, – к жилищу бессмертных.

Возле Кронида воссел опечаленный бог, мрачный, сникший,

870     Рану ему показал со струящейся кровью бессмертной,

Тяжко от боли стонал; Зевсу сетуя, так говорил он:

«Разве без гнева ты, Зевс, на ужасные смотришь злодейства?

Что же мы, боги, всегда из-за замыслов друг против друга,

Беды лишь терпим да боль, да мученья, творя людям благо!

875     В негодовании все на тебя из-за дочери буйной,

Гибель несущей для всех, лишь с одними злодействами в мыслях!

Прочие боги, о, Зевс, сколь ни есть их на светлом Олимпе,

Все мы послушны тебе и готовы во всём покоряться.

Ты лишь её никогда не смиряешь ни словом, ни делом,

880     Вечно потворствуешь ей. Но зловредную дочь породил ты!

Ныне Тидида она, Диомеда, что горд и бесстрашен,

С диким свирепством его на бессмертных богов устремила!

Прежде Киприду копьём поразил он и ранил ей руку;

После с копьём на меня самого устремился, как демон!

885     Быстрые ноги меня лишь спасли, а иначе бы долго

Там я простёртый страдал, между страшными грудами трупов,

Или б совсем изнемог, под ударами гибельной меди!»

 

Грозно взглянув на него, отвечал громовержец Кронион:

«Смолкни! И рядом не вой! Перемётчик! Отступник обетов!

890     Ты ненавистнейший мне меж богов, населяющих небо!

Только тебе и милы вся вражда, да раздоры, да битвы!

Матери дух у тебя, необузданный, вечно строптивый,

Геры, которую сам я с трудом укрощаю словами!

Думаю, ты и теперь пострадал от её же советов.

895     Дольше, однако, тебя я страдающим видеть не в силах:

Всё же ты – сын мне родной, от меня ты на свет появился.

Если б злотворный такой от другого ты бога родился,

Был бы уже ты давно преисподнее всех Уранидов!»

 

Это сказав, врачевать повелел его богу Пеану.

900     Рану лекарством Пеан, утоляющим боли, осыпав,

Быстро его исцелил, не для смертной рожденного жизни.

Словно смоковничный сок, с молоком перемешанный белым,

Жидкое вяжет, когда его быстро колеблет смешавший, —

С той же Пеан быстротой исцелил уязвлённого бога.

905     Геба омыла его, облачила красивой одеждой.

Он возле Зевса воссел, гордый честью и высшею славой.

 

Вновь возвратились тогда в дом великого Зевса Кронида

Гера Аргивская и вместе с Алалкоменой Афиной,

Как обуздали они душегуба, убийцу Ареса.