В розовом платье Заря распростёрлась едва над землёю,

Зевс молнелюбец созвал на собранье богов. На Олимпе

Многовершинном сидел он на самой высокой вершине.

Возле рассевшись, его молча слушали боги. Сказал он:

5         «Слушайте слово моё, боги вечные, также – богини!

Я расскажу вам о том, что велит рассказать моё сердце.

И чтоб никто из богов, и никто из богинь чтоб не вздумал

Слово нарушить моё! Чтобы все подчинились покорно

И помогли мне. Чтоб я беспрепятственно выполнил дело!

10       Если ж узнаю о ком из бессмертных, кто тайно захочет

С неба сойти, чтоб помочь илионянам или данаям,

Тот мной избитый страдать на Олимп возвратится с позором!

Или схвачу и швырну я ослушника в сумрачный Тартар,

В пропасть далёкую, где под землей глубочайшая бездна!

15       В Тартаре медный помост и ворота железные; так же

Он от Аида лежит глубоко, как от неба долины!

Там уж почувствует тот, сколь могучее я всех бессмертных!

Или попробуйте вот, – чтобы всем вам самим убедиться, –

Цепь золотую с небес вы спустите высоких, и сами

20       Все, сколько есть вас богов и богинь, до последнего, свесьтесь,

Взявшись за цепь, но стащить вы не сможете с неба на землю

Зевса владыку, всего устроителя, как ни старайтесь!

Если же сам я (решив, что так надо) повлечь пожелаю

Цепь эту вместе с землёй всей и вместе с морями, и, дёрнув,

25       Вдруг потяну лишь одной я рукой своей правой к Олимпу,

Цепью вершину обвив, – то весь мир на Олимпе повиснет!

Вот я насколько сильней всех бессмертных, тем более – смертных!»

 

Так он сказал, и вокруг боги молча, притихнув, сидели.

Грозен ужасно был Зевс в своей речи и всех напугал он.

30       Вот, наконец, речь взяла средь собранья Паллада Афина:

«О, всемогущий отец! О, Кронион, верховный владыка!

Знаем мы наверняка то, что сила твоя беспредельна.

Доблестных воинов лишь мы ахейских жалеем душою,

Тех, что погибнуть должны, исполняя свой жребий жестокий.

35       Но, если ты повелишь, то от битвы воздержимся все мы.

Мы лишь советы хотим дать аргивцам, чтоб храбрые мужи

В Трое погибли не все под твоим сокрушительным гневом».

 

Ей, улыбаясь, сказал Зевс Кронид темных туч собиратель:

«Приободрись, моя дочь! Я без умысла в сердце сказал вам,

40       К сведенью только. К тебе ж я всегда и вполне благосклонен».

 

Так он сказал и запряг в колесницу коней медноногих,

Быстро летящих, лихих, пышногривых коней златовласых.

Золото сам он надел, в руку кнут взял художеством дивный

Весь золотой, и взошёл в златоблещущую колесницу.

45       Быстро коней он погнал, — полетели послушные кони,

Между землёю паря и усеянным звёздами небом.

К Иде он их устремлял многоводной, к звериному царству,

К Гаргару, где был алтарь благовонный его, в его роще.

Там он коней удержал, повелитель бессмертных и смертных,

50       Из колесницы распряг и туманом густым их окутал.

Сам же, величием горд, он воссел на вершине Идейской,

На корабли аргивян и на Трою с вершины взирая.

 

Этой порой, укрепив себя пищей, ахейские мужи

Быстро в палатках своих покрывались оружием к битве.

55       В городе ж Трои сыны ополчались на смертную битву,

В меньшем числе, но и так все готовы свирепо сражаться:

Кровные узы влекли их за жён и детей своих биться.

Настежь врата все раскрыв, вытекали отряды из Трои,

Конные, пешие. Шум несказанный поднялся повсюду.

 

60       Вот и сошлись, наконец, друг на друга идущие рати.

Разом столкнулись щиты, что из кожи, и копья и силы

Меднодоспешных мужей; сшиблись выпуклобляшные разом

В меди блестящей щиты; всюду гром разразился ужасный.

Крики победные и стоны смертные вместе смешались

65       Гибнущих воинов и убивающих. Кровь заручьилась.

 

Целое утро и день светоносный до самой средины

Тучи из копий и стрел поражали троян и ахеян.

Но, лишь к зениту пришёл жаркий Гелиос, ярко сияя,

Зевс промыслитель достал золотые весы, и на чаши

70       Бросил два жребия он в вечный сон погружающей Смерти:

И конеборных троян, и данайских мужей смертный жребий.

Взял посредине весы и поднял: и данайцев склонился

День роковой: до земли многоплодной их жребий спустился.

Жребий же гордых троян аж до звёздного неба поднялся.

 

75       Грянул ужасно Кронид прямо с Иды по светлой лазури

Пламенем молний, метнув их в ахейцев. И, это увидев,

Все изумились они, и от ужаса все побледнели.

Тут уж ни Идоменей, ни Атрид Агамемнон, ни оба

Славных Аякса в бою оставаться уже не посмели.

80       Нестор один лишь стоял средь побоища стражем аргивским,

Но не по воле своей: конь его поражён был стрелою.

Ранил коня Александр, муж прекрасный прекрасной Елены,

В темя ему угодив, там, где грива коня начинаясь,

К шее могучей текла. Для коней то – опасное место.

85       Боль подняла на дыбы: в мозг коню остриё погрузилось.

Он и других жеребцов напугал, всё крутясь и брыкаясь.

Бросился старец к коню, чтобы острым мечом ему пристяжь

Быстро отсечь. Но как раз на него мчат сквозь волны бегущих

Гектора кони, неся на врага своего властелина.

90       Тут бы нашёл свою смерть неизбежно воинственный Нестор,

Если б его Диомед не увидел могучеголосый.

Голосом страшным Тидид тут же крикнул царю Одиссею:

«Эй, благородный герой Лаэртид Одиссей многоумный!

Что ты бежишь, как в толпе малодушные, спину подставив!?

95       Как бы при бегстве тебе не всадили копьё меж лопаток!

Остановись! Защитим старца мы от свирепого мужа!»

 

Но не услышал его Одиссей, благородный страдалец;

Мимо промчался, спеша к кораблям многоместным ахейским.

Но Диомед, и один оставаясь, вперед устремился;

100     Встал он перед лошадьми старца Нестора, сына Нелея,

И обратился к нему, устремляя крылатые речи:

«Старец! Жестоко тебя молодые бойцы притесняют!

Сила твоя уж не та, тяжела тебе старость лихая;

Да и возница твой слаб, да и кони твои не проворны.

105     Быстро иди же ко мне, и взойди на мою колесницу.

Троса увидишь коней, как искусны они, как умеют

Быстро лететь хоть куда, и в погоне проворны, и в бегстве.

Я у Энея в бою их отбил, возбудителя бегства.

Пусть о твоих лошадях позаботятся наши возницы.

110     Мы же с тобой на моих на троян устремимся. Пусть Гектор

Видит, способна ль ещё моя пика свирепствовать в битве!»

 

Так он сказал. И его не ослушался конник геренский.

Старца коней под своё попечение взяли возницы, –

Сильные оба, Сфенел с Эвриме́доном славолюбивым.

115     Сами же оба вождя в колесницу Тидида поднялись.

Нестор немедленно взял в руки вожжи блестящие; тут же

Коней стегнул, и они перед Гектором вмиг очутились.

Прямо на них он летел. Диомед в него пикой ударил,

Но, промахнувшись, попал он в стоявшего рядом возницу,

120     В Эниопея, что был смелым отпрыском старца Фебея.

Гнал он вожжами коней; пика в грудь угодила у сердца.

Он с колесницы упал, и отпрянули в бурные кони.

Там у него и душа сокрушилась, и сила угасла.

Скорбь о вознице своём сердце Гектору сжала жестоко.

125     Все же оставил его он лежать, хоть и жаль было друга.

Стал смельчака подбирать он в возницы другого средь войска.

Кони недолго его без возницы стояли. Достойный

Вызвался Архептолем Ифитид, храбрый воин. Ему он

На колесницу взойти приказал и вручил ему вожжи.

 

130     Битва свершиться могла, – это невозвратимое дело, –

В город загнали б тогда, как овец, всех троянцев ахейцы,

Если б всё это отец и бессмертных, и смертных не видел.

Страшно громами взгремев, он взмахнул сребропламенным дротом

Молнии, метко метнул, пред конями Тидида ударив.

135     Мощное пламя взвило́сь, как фонтан, словно вспыхнула сера.

Прянули кони назад, задрожали от ужаса, бьются.

Пышные вожжи из рук старых Нестора вмиг убежали.

С сердцем трепещущим он говорит к Диомеду герою:

«Друг Диомед, поскорей ты коней разворачивай к бегству!

140     Или не чувствуешь ты: не тебе от Кронида победа!

Гектора нынче в бою громомечущий Зевс прославляет.

Может быть, после и нам, славу даст, если только захочет.

Не человеку менять то, что Зевс громовержец задумал,

Сколько бы ни был силён человек, всё ж могучей Кронион!»

 

145     Тут же ему отвечал Диомед, знаменитый воитель:

«Всё справедливо и всё ты разумно, о, старец, вещаешь.

Только гордыни болезнь мне и в сердце проникла, и в душу!

Гектор ведь скажет потом перед сонмом троян, приукрасив:

– Вождь Диомед от меня к кораблям убежал, испугавшись. –

150     Скажет, хвалясь, и тогда от стыда провалюсь я сквозь землю!»

 

Так Диомеду на то отвечал Нестор, конник геренский:

«Что говоришь ты, Тидид, храбрый сын браноносца Тидея?!

Если бы Гектор тебя даже робким назвал и бессильным,

Кто бы поверил ему? Ни дардане, ни граждане Трои

155     В то не поверят! Сильней не поверят троянские жёны,

Чьих щитоносных мужей в цвете лет толпы в поле поверг ты!»

 

Так он сказал, развернув к отступленью коней звонконогих,

В гущу бегущей толпы. Им вдогонку трояне и Гектор,

Тут же подняв жуткий крик, задождили свистящие стрелы.

160     Громко Тидиду кричал шлемоблещущий Гектор вдогонку:

«Эй, Диомед! Ведь тебя прежде чтили данайцы особо:

Лучшими – местом, едой, полным кубком на пиршествах общих…

Впредь не почтут: ты у них на глазах оказался женою,

Девой презренной! Умри! И скорей, чем, меня отразив, ты

165     На́ стены Трои взойдешь, или жён наших стройных, похитив,

В плен повлечёшь их, – скорей тебя, свергнув, в Аид я отправлю!»

 

Так он кричал. Диомед колебался в жестоких сомненьях:

«Не повернуть ли коней мне назад, не вступить ли с ним в битву?»

Трижды на умысел тот он и духом, и сердцем решался,

170     Трижды с Идейской горы громом грозно гремел громовержец,

Трои сынам возвещал он победу в сомнительной битве.

Гектор же снова троян возбуждал, восклицая им громко:

«Храбрые Трои сыны! Рукопашцы дарданцы! Ликийцы!

Будьте мужами, друзья, и о доблести помните бурной!

175     Мне благосклонный Кронид, верю, громом своим предвещает

Славу победой достичь в этой битве; ахейцам же – гибель!

Эти глупцы для своей обороны построили стены.

Только для храбрых слабы эти стены и нам – не преграда!

Кони же наши легко через вырытый ров перепрыгнут.

180     Но только я окажусь возле их кораблей мореходных, –

Помните, други! – с огнём вы пылающим будьте готовы!

Пламенем я истреблю их суда и самих пред судами

Всех перебью аргивян, удушаемых дымом пожаров!»

 

Так он сказал, и к коням обратился своим, говоря им:

185     «Ксанф, и божественный Ламп, и Подарг, и могучий мой Эфон!

Кони мои, вы теперь оплати́те мне корм свой роскошный:

Дочь Этиона царя и супруга моя – Андромаха

Первым давала всегда вам пшеницу приятную в пищу,

В воду мешала вино, сколько вашему сердцу хотелось,

190     Раньше, чем мне самому, для неё драгоценному мужу!

Мчитесь же, кони, стремглав! Мы настигнем врагов и захватим

Доблестный Нестора щит, его слава небес достигает,

Будто из золота весь он — и круг и его рукояти.

С плеч Диомеда сорвём, со смирителя коней, в трофеи

195     Дивные латы его, то – бессмертного дело Гефеста!

Если мы это возьмём как трофеи, уверен, ахейцы

В эту же ночь на суда быстролётные бросятся, к бегству!»

 

Так возносясь, говорил. И разгневалась мощная Гера,

Стукнув по трону рукой, – сразу дрогнул Олимп многохолмный.

200     Тут же сказала она Посейдону, великому богу:

«Бог многомощный, земли колеблатель! Неужто нисколько

Сердце твоё не щемит из-за гибнущих храбрых данаев?!

Тех, что и в Эге тебе, и в Гелике так много приносят

Славных и жертв, и даров? Помоги же добыть им победу!

205     Если бы все аргивян покровители мы б захотели,

Трои сынов отразив, обуздать громоносного Зевса,

Скоро б он сдался тогда, в одиночестве сидя на Иде!»

 

Ей, негодуя, в ответ говорил Посейдон многомощный:

«Смелоречивая! Что говоришь ты, о, Гера, подумай!

210     Я не желаю совсем, чтобы кто-нибудь смел из бессмертных

С Зевсом сражаться! Богов всех превыше Кронид своей силой!»

 

Так на Олимпе вели разговоры бессмертные боги.

 

Этой порой близ судов, между рвом и стеной, всё пространство

Было забито толпой всюду страшно теснимых данаев:

215     Воины, кони, щиты. Их теснил Приамид, мощный Гектор,

Словно жестокий Арес. Даровал ему славу Кронион.

Он бы свирепым огнём истребил и суда их у моря,

Если бы Гера царю Агамемнону в мысль не вложила:

Быстро народ возбудить, хоть и сам он об этом же думал.

220     Шагом широким скорей устремился он к стану ахеян,

В мощной руке он держал плащ огромный свой пурпурно-яркий.

Встал тут Атрид на корабль Одиссея, огромный и чёрный,

Что в средине стоял: чтобы голос его был услышан

В станах конечных царя Ахиллеса, и также – Аякса,

225     Вставших на самых концах с кораблями своими и ставкой,

Оба на силу их рук и на храбрость свою полагаясь.

Голосом громким, как гром, закричал тут Атрид аргивянам:

«Стыдно, аргивцы! Презрен тот, кто воин достойный лишь с виду!

Где похвальбы, что от вас я на Лемносе слышал?! Там громко

230     Вы величали себя как храбрейших, тщеславные люди!

Там на весёлых пирах вы волов поедали без счёта,

Чаши вы пили до дна, выше края вином наполняя!

Там говорили, хвалясь, будто каждый из вас станет биться

С сотней, с двумя, – лишь один! А теперь одного все боятся, –

235     Гектора! Бурным огнём подожжёт скоро нам корабли он!

Зевс Олимпийский! Кого на земле из царей многомощных

Карой такой ты карал и великой лишал его славы?!

Я же, когда сюда плыл в корабле своём чёрном, на горе,

То миновал ли когда твой прекрасный алтарь, о, Кронион?

240     Нет, я на всех возжигал для тебя жир тельцов и их бёдра!

Так я всем сердцем пылал крепкостенную Трою разрушить!

Нынче, о, Зевс, хоть одно для меня ты исполни желанье!

Дай ты хотя бы самим нам спастись от врагов разъярённых;

Трои сынам не предай здесь на гибель ты славных ахеян!»

 

245     Был умилён Зевс-отец тут царём, проливающим слёзы.

Знаменье дал, что спасёт он аргивский народ, не погубит:

Тотчас орла ниспослал, между вещих – вернейшую птицу.

В мощных когтях нёс орёл быстрой лани детёныша. Вдруг он

Бросил детёныша близ алтаря всемогущего Зевса,

250     Что возвели племена аргивян, чтоб молиться Крониду.

Лишь увидали они, что от Зевса явилась им птица,

Бросились все на троян, жарче вспыхнув в отчаянной битве.

 

Но не успел ни один, сколько много ни было данаев,

Славу снискать как Тидид, что всех раньше коней своих бурных

255     Выгнал за ров, на троян устремил их, сразился в атаке.

Первым из всех Диомед Агелая троянца низвергнул,

Сына Фрадмона, когда тот коней поворочал к бегству.

Лишь повернулся спиной Агелай, сразу острую пику

Он между плеч получил, и сквозь грудь вся в крови она вышла.

260     Он с колесницы упал, и на нём загремели доспехи.

За Диомедом вослед два царя устремились – Атриды.

Следом – Аяксы вожди, облечённые бурною силой;

Идоменей Девкалид и его сотоварищ ужасный,

Вождь Мерион, что сравним с Эниалием, смертных убийцей.

265     После – герой Эврипил поспешил, славный сын Эвемона.

Тевкр же девятым спешил; он нацеливал лук свой жестокий,

Встав под великим щитом Теламонова сына Аякса.

Часто Аякс отстранял мощный щит, и стрелец знаменитый,

Вмиг осмотревшись, стрелял очень метко в толпу нападавших,

270     Сразу кого-нибудь он поражал, тот с душой расставался;

Тевкр же бросался назад и, как к матери сын, прижимался

К брату Аяксу, щитом покрываясь огромным и светлым.

 

Первым кого ж из троян поразил меткий Тевкр Теламонид?

Первые вот: Орсило́х, Офеле́ст и воинственный Ормен,

275     Де́тор и Хромий, ещё Ликофо́нт, небожителю равный;

Гамопао́н славный сын Полие́мона, также Мела́нипп.

Их одного за другим положил он на жирную землю.

Тевкра увидев, Атрид Агамемнон пришёл в восхищенье:

Как тот фаланги троян истребляет из крепкого лука.

280     Быстро приблизился к ним, рядом встал, восхищенный воскликнул:

«Тевкр, удалая твоя голова! Вождь мужей, Теламонид!

Так и рази ты троян! И тогда станешь светом ахейцам,

А Теламону отцу станешь славой! Взлелеян им с детства

Ты и воспитан в дому у него как родной, хоть побочный.

285     Старца, пусть он далеко, ты возвысь своей славой сыновней!

Я же тебе говорю, и исполнено слово то будет:

Если даруют мне Зевс громовержец с Афиной Палладой

Город Приама разбить, устроением пышную Трою, —

Первому после меня я вручу тебе лично награду:

290     Или треножник вручу яркий, или коней с колесницей,

Иль молодую жену, чтоб с тобой она ложе делила».

 

Так он сказал, и ему отвечал тут же Тевкр безупречный:

«О, знаменитый Атрид, для чего ты меня побуждаешь,

Если стараюсь и так? Ни на миг я, покуда есть сила,

295     Праздным не буду. С тех пор, как троян отогнали мы к Трое,

Стрелами я их встречал, и, наметив кого, – поражаю.

Восемь уже я послал изощрённейших стрел длинножалых;

Восемь вонзились они в благороднейших юношей ратных;

Мне лишь свирепого пса того не удается уметить!»

 

300     Это сказал и пустил он из лука пернатую снова,

В Гектора метя; его поразить разгоралось в нём сердце.

Только попал не в него, а в невинного Горгифиона,

Сына Приама. Его, мужа храброго, в грудь поразил он.

Был тот Приаму рождён распрекраснейшей Кастианирой,

305     Что из Эзимы взята, и что видом богине подобна.

Так же, как мак в цветнике клонит голову тучную набок,

Пышный и полон зерна, и весенней росой отягчённый, —

Голову Горгифион, отягчённую шлемом, склоняет.

 

Тевкр же другую стрелу из могучего лука пускает,

310     В Гектора метя; его поразить разгоралось в нём сердце.

Но промахнулся опять: Аполлон отразил роковую.

Архептоле́ма стрела, Приамидова друга-возницу,

Пламенно мчащего в бой, острожальная, в грудь поразила.

Он с колесницы упал, и отпрянули бурные кони;

315     Там у него и душа сокрушилась, и сила угасла.

Скорбь о вознице своём сердце Гектору сжала жестоко.

Все же оставил его он лежать, хоть и жаль было друга.

Брату герой повелел, Кебриону, стоявшему близко,

Конские вожжи принять, и немедленно тот покорился.

320     Гектор на землю тогда с колесницы сияющей спрыгнул

С криком ужасным, поднял он одной рукой камень огромный,

Ринулся к Тевкру, как лев, умертвить стреловержца пылая!

Тевкр из колчана меж тем вновь пернатую горькую вынул

И приложил к тетиве. Но, когда крепкий лук напрягал он,

325     Камнем жестоким в плечо шлемоблещущий Гектор ударил,

Прямо в ключицу, что грудь завершает, – опасное место.

Ранил как раз в тот момент, как в него же Тевкр метил стрелою.

Жилу рассёк у стрельца; онемела рука возле кисти,

Он на колено поник, из руки выпал лук его крепкий.

330     Сын Теламона Аякс не оставил упавшего брата;

Быстро к нему подбежал и укрыл под щитом круговидным.

Двое товарищей тут взяли на руки Тевкра, подняли, –

Ехиев сын Мекистей с благородным Аластором вместе, –

И понесли к кораблям чернобоким стонавшего тяжко.

 

335     Храбрость в троянах опять олимпиец Кронион возвысил.

Прямо к глубокому рву вновь погнали трояне ахеян.

И между первых вперёд нёсся Гектор, могучестью гордый.

Будто бы пёс, что привык рыскать льва или дикого вепря,

Взяв лёгкий след и гоня, лишь на резвые лапы надеясь;

340     Зубы впивает в бока, или в бёдра, но сам не даётся, —

Так же без устали гнал шлемоблещущий Гектор данаев,

И отстающих копьём поражал. Так бежали данаи.

Но миновали когда ров глубокий с крутым частоколом

В панике бегства, когда уже многих троянцы убили, —

345     Вновь удержались они у судов, отказавшись от бегства.

Там приняли́сь ободрять все друг друга; к богам воздевая

Руки в молитве своей многогласной, богов умоляли.

Гектор же грозный вокруг на конях пышногривых носился,

Взглядом своим был похож на Горгону он и на Ареса.

 

350     Тут, на данаев взглянув, преисполнилась жалости Гера;

Сразу к Палладе она устремила крылатые речи:

«Дочь громовержца! Скажи, о Паллада, неужто данаям,

Гибнущим горестно, мы хоть в последний-то раз не поможем?

Верно, свой жребий они прежестокий исполнив, погибнут

355     Все от руки одного. Нестерпимо свирепствует Гектор!

Этот лихой Приамид им и так столько зла уже сделал!..»

 

Так ей сказала в ответ светлоокая дева Афина:

«Ах, уж давно бы, поверь, он расстался с душой и свирепством,

Здесь же, на отчей земле, сокрушенный руками данаев,

360     Если б отец мой, Кронид, не свирепствовал мрачной душою.

Лютый, лукавый всегда, и для всех моих дел он помеха.

Пусть бы он вспомнил хоть раз, как я часто из бед выручала

Сына его, что томим Эврисфеем был в подвигах тяжких.

Горько он к небу взывал! И меня олимпиец Кронион

365     Сыну его помогать посылал от высокого неба.

Если б я раньше умом проницательным это узнала,

В дни, как его Эврисфей вдруг отправил в Аид крепковратный

Пса из Эре́ба извлечь, взяв у страшного бога Аида, —

Не избежать бы ему Стикса гибельных вод глубочайших!

370     Нынче ж не любит меня, нынче волю Фетиды свершает:

Ноги лобзала ему Нереида и, бороду гладя,

Слёзно молила его, чтоб прославил героя Пелида.

Время придёт, и опять назовёт он Афину любимой!

Гера, не медли! Впрягай в колесницу коней звуконогих.

375     Я между тем поспешу во дворец Эгиоха Кронида;

Грозным оружием там облачусь я на бой, и увидим,

Будет ли рад Приамид, шлемоблещущий Гектор надменный,

Если вдвоём мы с тобой вдруг на поле сражения выйдем?

О! Не один из троян там насытит и псов, и пернатых

380      Мясом и жиром своим, у ахейских судов распростёршись!»
 

С ней согласилась вполне белоплечая Гера богиня.

Тотчас сама, устремясь, снаряжала коней златосбруйных,

Старшая между богинь, дочь великого сильного Крона.

В доме отца своего, Эгиоха, Афина в то время

385     Скинула тонкий покров, что сама же, соткав, украшала

Пышным узором, и он с плеч струей на помост покатился.

Вместо отца своего облачилась броней громовержца,

Бранным доспехом его облеклась она, к бою готовясь.

В пламенной встала она колеснице и вооружилась

390     Тяжким, огромным копьём, тем, которым ряды сокрушает

Сильных бойцов, если вдруг прогневят они дочь Эгиоха.

Гера немедля с кнутом налегла на коней быстроногих.

С громом разверзлись врата им небесные сами при Горах –

Стражах небесных – Олимп вверен им и великое небо,

395     Чтоб пред вратами смыкать или вновь разверзать туч громады.

В эти ворота коней, подстрекаемых, гнали богини.

 

С Иды увидев богинь, Зевс Кронион наполнился гневом.

Тотчас Ириду он к ним златокрылую с вестью отправил:

«Мчись же, крылатая, и возврати их, Ирида, не дай им

400     Путь продолжать! Или мы не к добру в страшной битве сойдёмся!

Так, им скажи, я решил, и исполню я то непременно:

Ноги сломаю коням я под их колесницей блестящей,

И с колесницы сшибу их самих, колесницу ж разрушу!

И уж тогда, им скажи, в десять лет круговратных и долгих

405     Не излечить им тех ран, что я молнией выжгу на теле.

Будет Афина тогда помнить, как на отца ополчалась!

Против же Геры, скажи, я не столько рассержен и гневен:

Гера привыкла мне всё разрушать, что бы я ни замыслил!»

 

Так он сказал. Понеслась вихрям равная вестница Зевса.

410     Прямо с Идейских вершин на великий Олимп устремилась.

И возле первых ворот многохолмной горы Олимпийской

Встретив богинь, удержав, возвестила им слово Кронида:

«Что вы творите?! Зачем так свирепствовать сердцем, богини?

Зевс запрещает пока помогать кудреглавым ахейцам.

415     Так громовержец грозил, и слова непременно исполнит:

Ноги сломает коням вашим под золотой колесницей,

Вас с колесницы сшибёт и саму колесницу разрушит!

И уж тогда в десять лет круговратных и долгих, сказал он,

Не излечить вам тех ран, что он молнией выжжет на теле.

420     Будешь, Афина, тогда помнить, как на отца ополчалась!

Против же Геры, сказал, что не столько рассержен и гневен:

Гера привыкла уж всё разрушать, что бы он ни замыслил!

Ты же, ужасная дочь Эгиоха, — собакой бесстыдной

Будешь, коль пику свою против Зевса поднять ты решишься!»

 

425     Это сказав, унеслась прочь Ирида, подобная вихрям.

Гера державная тут так сказала Афине Палладе:

«Нет, светлоокая дочь Эгиоха! Нет, я не желаю!

Я не позволю себе против Зевса за смертных сражаться!

Смертные пусть, кто живёт, кто погибнет: судьба их такая,

430     Так предназначено. Зевс, только с сердцем своим совещаясь,

Сам пусть присудит всё то, что заслужат трояне, ахейцы!..»

 

Это сказав, вмиг она развернула коней быстроногих.

Горы, примчавшимся им, распрягли тут коней пышногривых,

И привязали уздой их у яслей, амброзии полных;

435     А колесницу богинь прислонили к стене лучезарной.

Сами ж богини, опять в сонм бессмертных вернувшись, уселись

В золото кресел своих, с глубочайшей печалью на сердце.

 

С Иды высокой погнал в колеснице красивоколёсной

Зевс тут к Олимпу коней, и примчался к собранью бессмертных.

440     Зевса коней Посейдон выпряг, славный Земли Колебатель,

И колесницу, покрыв полотном, на подножье поставил.

Зевс на свой трон золотой сел, пространногремящий Кронион,

И весь великий Олимп задрожал под стопами владыки.

Смутны сидят вдалеке от Кронида Афина и Гера,

445     Рядышком, пряча глаза, и не смея сказать даже слова.

Мыслью в сердца их проник Зевс и так обратился к богиням:

«Чем опечалены так и Афина, и Гера богиня?

Слишком устать не пришлось вам в мужей прославляющей битве,

Гибель троянцам неся, ненавидимым вами так сильно!

450     Что до меня, то в руках у меня беспредельная сила.

Не победить меня всем, сколько есть на Олимпе, бессмертным!

Вы же, не видя ещё грозной битвы и подвигов страшных,

В трепет пришли; охватил страх сердца и прекрасные члены.

Снова я вам говорю, и слова мои точно б свершились:

455     Вы в колеснице своей, поражённые молнией жгучей,

Уж на Олимп никогда б не вернулись, в обитель бессмертных!»

 

Так он сказал. А они, негодуя, но тихо вздыхали:

Беды троянам ища, совещались богини тихонько.

И на Кронида слова ничего не сказала Афина,

460     В гневе своём, хоть её волновала свирепая злоба.

Гера же гнева в груди не сдержала, воскликнула Зевсу:

«Мрачный Кронион! Ты что говоришь, о, жестокий, подумай!?

Знаем прекрасно и так мы, что сила твоя беспредельна;

Доблестных воинов лишь мы ахейских жалеем душою,

465     Тех, что погибнуть должны, исполняя свой жребий жестокий.

Но, если ты повелишь, то от битвы воздержимся обе.

Мы лишь советы хотим дать аргивцам, чтоб храбрые мужи

В Трое погибли не все под твоим сокрушительным гневом».

 

К ней обратившись, сказал воздымающий тучи Кронион:

470     «Завтра с зарёю тебе, волоокая, грозная Гера,

Я разрешаю смотреть, если хочешь, как Зевс многомощный

Больше ещё истреблять станет смелые рати данайцев:

Так как в сражении рук не опустит стремительный Гектор

Прежде, пока при судах не воспрянет Пелид быстроногий;

475     В день тот уже при кормах кораблей будут воинства биться,

В страшной давясь тесноте возле мёртвого тела Патрокла.

Так суждено! И ничто предо мною пылающий гнев твой!

Если бы даже дошла в гневе ты до последних пределов

Суши и моря, туда, где сидят в заточении страшном

480     Крон и Япе́т, и вовек насладиться не могут ни ветром,

Ни светом солнца они; где вокруг их лишь Тартар глубокий!

Если бы даже туда ты, скитаясь, дошла, - и тогда бы

Гнев твой не тронул меня, невзирая на всю твою наглость!»

 

Так он сказал. Перед ним белоплечая Гера умолкла.

 

485     Пал между тем в Океан лучезарный диск яркого солнца,

Черную ночь навлекал за собой он повсюду на землю.

Против желаний троян день уж скрылся. Но трижды желанна

Сладкая тёмная ночь для ахейцев была меднолатных.

 

В войске троянском совет созывает блистательный Гектор.

490     Всех от ахейских судов он подальше уводит их, в поле,

К шумной пучинной реке, где от трупов свободное место.

Там все спустились с коней, стали слушать, что скажет им Гектор.

Гектор великий стоял и держал твёрдо правой рукою

Пику огромную, ту, что в одиннадцать локтей; сияло

495     Медное жало на ней и кольцо вкруг него золотое.

Речь перед всеми держал Приамид, опираясь на пику:

«Слушайте, Трои сыны, и дарданцы и рати союзных!

Как я хотел в этот день истребить и суда и ахеян,

Чтоб торжествуя в святой Илион нам вернуться со славой!

500     Прежде настигла нас тьма. Ночи тьма лишь одна сохранила

Рать аргивян и суда, что на суше стоят возле моря.

Други мои! Что ж, и мы покоримся настигшей нас ночи.

Здесь вечеряйте. Коней пышногривых скорей, ратоборцы,

Всех распрягите, и им дайте сочного корму обильно;

505     Сами ж из города вы и волов и овец пожирнее

В стан пригоните; вина животворного к ужину, хлеба

Нам принесите сюда из домов; натаскайте побольше

И́з лесу дров для костров, чтоб всю ночь до зари светоносной

Всюду пылали огни. Пусть их зарево к небу восходит,

510     Лишь для того, чтоб во тьме кудреглавые мужи ахейцы

Не попытались бежать по широким хребтам Геллеспонта,

Чтобы они на суда не взошли безопасно и мирно.

Нет уж, они и потом пусть, в отечестве, раны врачуя,

Помнят об остром копье и троянской стреле, что пронзали

515     Тех, кто бежал на суда! И пускай все народы страшатся

Горькой войною идти на троян конеборных, на Трою!

Вестники! В городе вы объявите, любезные Зевсу:

Бодрые отроки пусть и от лет убеленные старцы

Трою святую кругом стерегут с богосозданных башен;

520     Женщины ж, так как слабей, пусть же каждая в собственном доме,

Яркий огонь разведёт, мол, не спит Троя: крепкая стража!

В город чтоб вражий отряд не ворвался в отсутствии войска!

Так пусть и будет, как я говорю, браноносцы трояне!

Всё, что полезно сейчас для народа, о том и сказал я.

525     Завтра другое скажу, то, что завтра полезнее будет.

Верю, – в надежде молюсь я на Зевса и прочих бессмертных, –

Что я неистовых псов этих выгоню вон из Троады,

Всех, чья лихая судьба привела к нам в судах крепких, чёрных.

В мраке ж ночном и себя в стане нам охранять надо зорко.

530     Завтра, со светом зари, в боевые одевшись доспехи,

Возле ахейских судов мы воздвигнем свирепую сечу.

Там я увижу, меня ль Диомед, славный воин могучий,

Силой к стене от судов отразит, или я, Диомеда

Медью сразив, в Илион возвращусь с превеликим трофеем.

535     Завтра он мужество пусть нам покажет, уж если посмеет

Встретить летящий мой дрот. Но, надеюсь, что завтра средь первых

Будет, пронзенный, лежать меж друзей, перебитых без счета,

Солнце едва лишь взойдёт. О! когда бы настолько же верно

Был я бессмертен как бог, никогда не старел своим телом,

540     Славился всеми, как Феб Аполлон и Паллада Афина, —

Столь верно то, что несёт день грядущий аргивцам погибель!»

 

Так говорил Приамид, дружный крик одобрения встретив.

Стали трояне коней распрягать, от ярма запотевших,

Каждый своих, и к своей колеснице вязал их за узды.

545     После из города в стан и волов, и овец тучных гнали,

Также несли из домов и вина животворного с хлебом

К рати поспешно; и дров для костров натащили из леса.

Стали сжигать на огнях в честь бессмертных богов гекатомбы.

Их благовоние ввысь до небес возносил лёгкий ветер

550     Облаком дыма. Но жертв не прияли блаженные боги,

Пренебрегли: им была ненавистна священная Троя,

И повелитель Приам, и народ копьеносца Приама.

 

Гордо мечтая, всю ночь возле места сраженья сидели

Трои сыны. И огни их несчётные в поле пылали.

555     Будто бы в небе ночном возле месяца ясного сонмом

Яркие звезды горят, если воздух и чист, и безветрен;

Мрак расступается, всё видно глазу: высокие горы,

Море, долины, холмы, весь небесный эфир беспредельный,

Звёзд мириады вокруг. Видя это пастух рад душою.

560     Так между чёрных судов и глубокопучинной рекою

Много виднелось огней войск троянских со стен Илиона.

Тысяча в поле костров там пылало. Вокруг перед каждым, –

По пятьдесят человек, освещаемых заревом ярким.

Кони их белый ячмень дружно ели и сладкую полбу,

565     Прекраснотронной Зари у своих колесниц ожидая.