В страхе трояне неслись вплоть до брода реки светлоструйной,

Зевсом рождённой реки, серебристопучинного Ксанфа.

Тут их Пелид разделил; и одних он погнал по долине

К городу, тем же путём, где ахейцы в расстройстве бежали

5         Только вчера, как их гнал и свирепствовал Гектор могучий.

Там в беспорядке теперь и трояне бежали, спасаясь.

Гера густейший туман разостлала, чтоб скрыть им дорогу.

Ну а другие толпой в серебристопучинную реку

Падали с шумом; валы высоко заплескались; ужасно

10       Берег кругом загремел; а упавшие в ужасе с воплем

Плавали в бурной реке, не справляясь с могучим теченьем.

Так под напором огня саранча поднимается с поля,

Тучей стремится к реке: но когда, разгоревшийся, жаром

Пышет огонь, саранча, устрашённая, падает в воду.

15       Так от Пелида неслись кони, воины; падали в реку,

Бурный гремучий поток наполняя пучинного Ксанфа.

 

На берегу тут Пелид Пелиас свой огромный оставил,

К мирики ветвям его прислонив, сам, как демон, помчался;

Меч свой огромный достал, замышляя ужасное в сердце.

20       Стал всех подряд он рубить: стоны, крики поднялись повсюду,

Вопль поражённых; их кровь обагрила кипучие волны.

Словно огромный дельфин всполошил стаю мелкой рыбёшки.

В страхе спешат от него в безопасные глуби залива

Робкие рыбки, а он всех глотает, каких лишь ухватит.

25       Так и трояне спешат от Пелида в потоке Скамандра

Скрыться под кручей его берегов. Но герой утомил уж

Руки убийством. Живых он в бурлящем потоке двенадцать

Юношей выбрал: чтоб месть совершить за убитого друга.

Их, обезумевших, он вывел к берегу, как юных ланей;

30       Руки им сзади связал крепко кожи кручёной ремнями,

Что при кольчугах своих они сами в сраженьях носили.

Так мирмидонцам велел их вести к кораблям мореходным.

Сам же обратно к реке устремился, убийства желая.

 

Сына Приама он вдруг, молодого Ликаона встретил,

35       Тот из реки выходил. Удивился Пелид, ведь когда-то,

Ночью напав, он уж брал в плен его из Приамова сада;

Сильно вопил тот. В саду молодые смоковницы ветви

Медью он острой тесал, чтоб согнуть их для дуг колесницы.

Тут вдруг беда на него налетела — Ахилл быстроногий.

40       Пленника в быстрых судах отослал он на Лемнос и продал.

Там дал Эвней Язонид за царевича выкуп хороший.

Имбра владыка потом, Этион, друг Ликаона, больше

Дал. Друга выкупил он и в священную выслал Арисбу.

Вскоре, оттуда сбежав, он в отеческий дом возвратился.

45       Дома одиннадцать дней веселился с друзьями своими,

Лемн как покинул и плен. Но в двенадцатый день его снова

В руки Пелида привёл грозный бог. Суждено Ахиллесу

В царство Аида послать — уходить не желавшую душу.

Быстрый могучий Пелид, лишь увидел Приамова сына, –

50       Как тот без шлема, щита, без копья из реки бурной вышел,

По полю всё разбросав, ещё раньше, при беге; в поту весь,

Он обессиленный был и раздет, и дрожали колени, –

Гневно вздохнул Ахиллес и сказал сам себе, размышляя:

«Боги! Не чудо ли я превеликое вижу? О Боги!

55       Видимо, Трои сыны, на войне умерщвлённые мною,

Снова воскреснут потом, и из мрака подземного выйдут,

Как вышел этот. Но как смерти чёрного дня избежал он,

Проданный в Лемнос? Его не могла удержать и пучина

Бурного моря, она многих держит насильно в неволе.

60       Что ж, нападу, и пускай острия моего Пелиаса

Здесь он отведает! Я хочу видеть, увериться сердцем:

Так же вернётся он вновь, или всё же удержит троянца

Мать земнородных, земля, что и сильных мужей держит крепко».

 

Так размышлял он; а тот подходил полумёртвый, готовый

65       Ноги Пелиду обнять: избежать он желал несказанно

Смерти ужасной своей и ужасного чёрного рока.

Вот уж занёс Пелиас длиннотенный Пелид быстроногий.

Тот же рванулся к ногам Ахиллеса и обнял их крепко.

Мимо промчалось копьё, у него просвистев за спиною,

70       В землю воткнулось, дрожа, человеческой крови желая.

Юноша левой рукой обнял крепко колени Пелида,

Правой – копьё захватил, смерть свою, из руки не пуская,

И Ахиллеса молил, устремляя крылатые речи:

«Ноги целую твои, Ахиллес, пощади и помилуй!

75       Перед тобой я стою как молитель, достойный пощады!

Вспомни, как я у тебя насладился дарами Деметры,

В день, как ты взял меня в плен из отцовского дивного сада.

После ты продал меня, разлучив и с отцом, и с друзьями,

В Лемн, что на Лемносе, там в сто тельцов тебе цену принёс я.

80       Ну а теперь уж тройной откуплюсь я ценой! Лишь двенадцать

Дней светят мне с той поры, как пришёл я в священную Трою,

Выстрадав много. И вот, снова в руки твои меня ввергнул

Пагубный рок! Верно, я ненавистен стал Зевсу Крониду,

Если вторично тебе предан им. Родила кратковечным

85       Мать Лаофоя меня, дочь царя престарелого, Альта, —

Альта, который царит над лелегами храбрыми, возле

Вод Сатниона; царит в дивном Педасе милом, высоком.

А Лаофоя – жена Дарданида, одна из супружниц.

Двух нас Приаму она родила. Ты убьёшь нас обоих!

90       Брата уж ты поразил в ополчениях наших передних:

Острым копьём заколол Полидора, подобного богу.

То же случится со мной! Горе, горе мне! Знаю, могучий!

Рук твоих не избежать, если бог меня сам отдаёт им!

Слово другое скажу, моё слово прими ты на сердце:

95       Не убивай! Гектор мне брат, но брат не единоутробный.

Он же убил твоего благородного, нежного друга!»

 

Так Приамид убеждал знаменитый Пелеева сына,

Так Ахиллеса молил. Но услышал в ответ голос грозный:

«Что ты, безумный, твердишь мне о выкупах? Зря умоляешь!

100     Милый Патрокл мой пока наслаждался сиянием солнца,

Миловать Трои сынов иногда мне и было приятно.

Многих из вас брал я в плен, получая за них славный выкуп.

Нынче ж пощады вам нет никому среди тех, кого демон

В руки мои приведёт перед стенами Трои Приама!

105     Не пощажу никого, а Приамова сына – подавно!

Так что, любезный, умри! И о чём же ты столько рыдаешь?

Жизни лишился Патрокл, – а ведь был он тебя много лучше!

А посмотри на меня: молод я и красив; славой знатен;

Знатен и родом отца, ну а мать моя – нимфа, богиня!

110     Но ведь и мне на земле не избегнуть судьбы, злого рока;

Смерть и за мною придёт. Утром, вечером, в полдень, – не знаю.

Скоро один из врагов мою душу исторгнет, сражаясь,

Может, копьём поразит, а быть может, – крылатой стрелою».

 

Так он сказал. У того ослабели и ноги, и сердце;

115     Выронил он Пелиас; сел, трепещущий, руки раскинув,

К смерти готовый. Свой меч Ахиллес вмиг исторгнул из ножен

И у ключицы вонзил возле шеи медь, до рукояти.

Меч погрузился легко в тело юноши. Тут же и пал он;

Лёг, распростершись; и кровь захлестала на чёрную землю.

120     Мёртвого за ногу взяв, Ахиллес бросил бедного в реку,

И, издеваясь над ним, так пернатые речи бросал он:

«Там, между рыб, полежи! Пусть они твои раны оближут,

Жаждая крови! Не мать твоё тело на ложе оплачет, –

Ксанф быстротечный его серебристопучинный укроет

125     Бурной волной, унесёт в беспредельное лоно морское.

Рыбы, играя меж волн, на поверхность чернеющей зыби

Быстро всплывут, чтоб вкусить тела белого царского сына.

Трои пока не возьмём, так в боях погибайте, трояне:

Вы — убегая из битв, ну а я — убивая бегущих!

130     Вас и могучий поток не спасёт, серебристопучинный!

Что ж, как и прежде, ему посвящайте волов вы без счёта;

В волны бросайте живых, как и прежде, коней звуконогих…

Вас всё равно погублю лютой смертью! За друга Патрокла

Смертью заплатите вы; за ахейских сынов, что убиты

135     Вами у чёрных судов без меня в жарких сечах кровавых!»

 

Так говорил он. И Ксанф на него был разгневан жестоко.

Стал волноваться, решать: как ему удержать от свирепства

Сына Пелея, и как от убийства избавить троянцев.

Но Ахиллес между тем, потрясая копьём длиннотенным,

140     Астеропея настиг, порываясь лишить его жизни,

Ветвь Пелегона, что был порождён молодой Перибоей,

Акессамена царя старшей дочерью, Аксию богу

Дивной реки: с ней поток сочетался глубокопучинный.

Быстро Пелид на него полетел, ну а тот на Пелида

145     Вышел из бурной реки. Два копья потрясал пеониец.

Ксанф возбуждал его дух: он был гневен за юношей дивных,

Тех, что в пучинах его Ахиллес убивал без пощады.

Чуть лишь герои сошлись друг на друга, чтоб в битве сразиться,

Астеропею тогда так сказал Ахиллес быстроногий:

150     «Кто ты, откуда, герой, что дерзаешь навстречу мне выйти?

Дети несчастных одни лишь встречаются с силой моею!»

 

Так отвечает ему вождь воинственный, сын Пелегона:

«О, знаменитый Пелид, для чего ты пытаешь о роде?

Я из Пеонии сам, из страны плодоносной, далёкой;

155     Вождь пеонян удалых и огромнокопейных. Мне светит

Только двенадцатый день, как пришёл я в Приамову Трою.

Родоначальником мне – славный Аксий широкотекущий,

Тот, что прекрасной водой поит недра земные и смертных:

Он Пелегона родил, копьеборца. А я, утверждают,

160     От Пелегона рождён. Так сразимся, Пелид благородный!»

 

Так он, грозя, говорил. Тут занёс Ахиллес быстроногий

Ясень свой крепкий, копьё Пелиас. Но вдруг сын Пелегона

Два сразу мечет копья: он с двух рук мог метать копья метко.

В щит Ахиллеса одним угодил, но сквозь щит не проникло

165     Медное жало копья, вновь сдержало медь золото бога.

Ну а другое копьё возле правого локтя черкнуло:

Чёрная кровь полилась. А копьё позади Ахиллеса

В землю вонзилось, горя жаркой крови героя напиться.

Следом Пелид Ахиллес, прямолётный свой ясень огромный,

170     В Астеропея метнул, супостата низвергнуть пылая.

Но в Пелегонида он не попал: только в берег высокий

До средины вогнал преогромное дерево древка.

Тут же он вырвал тогда меч огромный двуострый из ножен;

С яростью бросился в бой на врага. Ну а тот Ахиллесов

175     Ясень, что в берег воткнут, тщетно вырвать пытался рукою.

Трижды раскачивал он древко ясеня, вырвать желая,

Трижды и силы терял. А в четвёртый раз только рванулся,

Чтобы согнуть и сломать Эакидов убийственный ясень, —

Тот налетел и мечом у надменного душу исторгнул.

180     Астеропея в живот близ пупка он ударил. На землю

Вылилась внутренность вся. Захрипел он. Глаза осенила

Смертная тьма. А Пелид тут на грудь ему бросился: латы

Пышные стал он срывать. Величаясь победой, сказал он:

«В прахе лежи! Тяжело тебе спорить с сынами Кронида,

185     Зевса могучего. Пусть и рождён ты рекою великой!

Ты от широкой реки величаешься доблестным родом;

Я же от Зевса рождён, от владыки бессмертных весь род мой.

Жизнь даровал мне герой, мирмидонян владыка державный,

Отрасль Эака, Пелей; сам Эак же рождён был от Зевса.

190     Сколько могучее Зевс бурных рек, убегающих в море,

Столько потомки его мощью выше потомков потоков!

Перед тобой здесь поток, он могуч; пусть попробует помощь

Он оказать. Нет, нельзя никому биться с Зевсом Кронидом.

С ним, с громовержцем, и царь Ахелой не дерзает равняться,

195     И беспредельный седой Океан, что могуществом страшен,

Тот, из которого все и моря, и озёра, и реки,

Даже ручьи и ключи, и глубокие воды колодцев.

Всё же трепещет и он перед молнией мощного Зевса,

Грома боится его, если он загрохочет с Олимпа».

 

200     Так говоря, вырвал он из стремнины копьё боевое.

В реку столкнул труп врага, у которого душу исторгнул;

В воду у берега. Там его мутные волны ласкали;

Быстрые стаи вокруг закипели угрей и рыбёшек,

С трупа срывая кругом жир, и жадно его пожирая.

205     Ну а Пелид тут пошёл на пеонян, на воинов конных.

В ужасе бросились те вдоль по берегу бурного Ксанфа,

Чуть лишь увидели, как Ахиллес их сильнейшего мужа,

В битве ужасной сразил своим грозным мечом медноострым.

Там Ферсилоха убил он и Эния с Фразием, Мнесса

210     И Астипила поверг, Офелеста убил и Мидона.

Многих сразил бы ещё Ахиллес быстроногий пеонян,

Если бы в гневе Скамандр полноводный не поднял свой голос.

В образе смертного бог закричал из глубокой пучины:

«О Ахиллес! Ты могуч! Своей силой и дерзостью дел ты

215     Выше всех смертных! Тебе даже боги всегда помогают.

Если ж Кронион тебе всех троянцев отдал на погибель,

Выгони их из меня и над ними свирепствуй ты в поле.

Трупами мертвых полны у меня светлоструйные воды;

В море священное я проливать свои волны не в силе:

220     Трупы забили поток! Ты же всё, словно мор, истребляешь!

О, воздержись! Ты меня изумляешь, владыка народа!»

 

Ксанфу немедля в ответ так сказал Ахиллес быстроногий:

«Зевса питомец, Скамандр! Будет всё так, как ты повелел мне!

Я перестану троян истреблять, но не раньше, чем гордых

225     В стены их снова вобью и мощь Гектора я испытаю:

Он ли меня укротит, иль надменного сам укрощу я!»

 

Так говоря, на троян устремился ужасный, как демон.

К Фебу тогда возопил Ксанф могучий из тёмной пучины:

«Серебролукий! О, сын громовержца! Не чтишь ты заветов

230     Зевса Кронида! Тебе не велел ли Кронид олимпиец

Трои сынов защищать неотступно, пока не нагрянет

Сумрак вечерний и тень всех холмистых полей не покроет!»

 

Так он сказал. А Пелид в средину пучины бесстрашно

Прыгнул тогда с крутизны. Ксанф поднялся, волнами бушуя.

235     Заклокотал весь, до дна взволновался и мёртвых погнал он,

Волны которыми все Ахиллес истребитель наполнил.

Вдруг Ксанф, ревущий как вол, мёртвых вон изрыгнул всех, на берег.

Но, укрывая живых, он в пучинных пещерах широких

Прятал их, так защитив в своих водах, катящихся пышно.

240     Страшно вскипели вокруг Ахиллеса бурлящие волны;

С силой качают его, бьются в щит; на ногах удержаться

Больше герой уж не мог. Он руками за вяз ухватился

Толстый, раскидистый. Вяз опрокинулся с корнем, и берег

Зыбкий обрушил, и сам густотою ветвей своих воды

245     Быстрые вдруг перекрыл, словно мост по реке протянулся.

Так вяз упал. По нему из пучины герой устремился;

Бросился в страхе лететь на ногах своих быстрых долиной.

Яростный бог не отстал; но, поднявшись, за ним он ударил

Черноголовой волной, обуздать Ахиллеса желая

250     В подвигах бранных его и троян защитить от убийства.

Вот уж Пелид пролетел столько, сколько копьё пролетает,

Быстро, как мощный орёл, чернопёрый ловец поднебесный,

Самый сильнейший из всех и быстрейший из рода пернатых.

Быстрым орлом он летел, и блестящая медь всеоружий

255     Страшно звучала у плеч. От реки вправо, влево бросался.

Но бурный Ксанф по следам его с рёвом ужасным крутился.

Так, как в саду человек от ключа, изобильного влагой,

Ров водосточный ведёт на кусты и цветы, и растенья:

Ходит с лопатой в руках, очищая канавы от сора;

260     Воды в очищенный ров устремляются; мелкие камни

Катятся с шумом; бежит и журчит по наклонному ложу

Быстрый поток, и того, кто ведёт его, опережает.

Так неотступно Пелид, сколь ни быстр, был преследован всюду

Черноголовой волной по пятам: боги смертных сильнее.

265     Несколько раз Ахиллес, быстроногий герой, покушался

В битву с волною вступить, чтоб узнать: уж не все ль его гонят

Боги; не всё ль на него ополчилось великое небо?

Несколько раз на него вал излитого Зевсом Скамандра,

Сверху на плечи хлестал, обрушаясь. Пелид, негодуя,

270     В стороны прыгал. Поток ему сковывал мощные ноги,

Бурный, под ноги он бил, землю вон из-под них вырывая.

Крикнул Пелид, наконец, обращаясь к высокому небу:

«Зевс! Неужели никто из богов не придёт мне на помощь,

Чтобы спасти от реки? А потом всё готов претерпеть я!

275     О, но кого осуждать из бессмертных? Кто в этом виновен?

Мать лишь одна, моя мать, что меня обольщала мечтами!

Мать мне твердила, что здесь, под твердыней троян броненосных,

От быстролётных одних Аполлоновых стрел я погибну;

Гектор меня не убьёт! Лучше б он, славный сын Илиона,

280     Храброго битве сразил и трофеем гордился бы, храбрый!

Ну а теперь я судьбой принуждён здесь погибнуть без славы.

Как молодой свинопас, поглощённый осенним потоком,

Брод не найдя, перейти не сумел, – так и мне, утонуть здесь!»

 

Так он сказал. В тот же миг Посейдон и Афина явились,

285     Вместе к нему подошли, в человеческих образах оба;

За руки взяли его, успокаивать стали героя.

И говорил Посейдон, потрясающий землю, Пелиду:

«Храбрый Пелид! Ничего не страшись, и ничем не смущайся.

Мы от бессмертных богов, с позволения Зевса Кронида,

290     Я и Афина – твои покровители. Рядом мы будем.

Рок не назначил тебе побеждённым быть сильной рекою.

Бурная, скоро она успокоится, сам ты увидишь.

Если послушаешь нас, то совет тебе мудрый дадим мы:

Рук не удерживай ты от убийства и страшного боя.

295     Бейся, пока всех троян не вобьёшь в Илионские стены!

Всех, кто спасётся. Тогда, как исторгнешь ты Гектора душу,

В стан возвращайся. Дадим мы тебе вожделенную славу!»

 

Так он сказал. И ушли вновь бессмертные к стану бессмертных.

В поле Пелид полетел, ободрённый бессмертных словами.

300     Поле же мутной водой всё наполнилось, как в половодье.

Множество плавало там мёртвых юношей сильных, красивых;

Пышных оружий, одежд. Высоко он скакал, убегая

От разъярённых больших волн, что гнались за ним. Но сдержать уж

Ксанф Ахиллеса не мог: мощь в героя вдохнула Афина.

305     Но не обуздывал гнев свой и Ксанф против сына Пелея.

Пуще свирепствовал бог: захолмились валы на потоке.

Их высоко он поднял, с бурным рёвом вопя Симоису:

«Брат мой любезный, восстань! Мы совместно с тобой Ахиллеса

Здесь обуздаем вдвоём; или скоро Приамову Трою

310     Он разгромит; устоять перед грозным трояне не могут!

Помощь скорей мне подай: свой поток переполни водою

Быстрых источников с гор, и сюда обрати все потоки!

Страшные волны свои подними; закрути с сильным шумом

Брёвна и камни, чтоб здесь обуздать нам ужасного мужа!

315     Он побеждает в бою и господствует, дерзкий, как боги!

Но не помогут ему, ни его красота, ни могучесть,

И ни доспехи его! Я надеюсь: в глубоком болоте

Чёрною тиной покрыт будет сам он, и щит, и доспехи.

Сам я его под песком погребу и засыплю громадой

320     Разных камней, и тогда не найдут и костей Ахиллеса

Дети ахеян, – таким илом сверху его я покрою!

Вот и могила ему! И тогда уже будет ахейцам

Незачем холм насыпать, исполняя обряд похоронный!»

 

Так он сказал и напал на Пелида, шумя и бушуя;

325     С рёвом он пену бросал, трупы мёртвых швырял, брызгал кровью.

Волны багровые Ксанф, с неба Зевсом излитый, воздвигнул:

Волны поднялись стеной, обхватили кругом Ахиллеса.

Гера тут крик подняла, испугавшись, чтоб сына Пелея

В воды свои не умчал Ксанф великий, излитый Кронидом;

330     Быстро Гефесту она, сыну милому, так закричала:

«В бой, хромоногий! Восстань, о мой сын! Мы считаем достойным,

Чтобы сразился с тобой Ксанф глубокопучинный и бурный.

Противостань и скорей отвори пожирающий пламень!

Я же к Зефиру иду и к холодному Ноту, чтоб ветры

335     Быстро от моря неслись и жестокую бурю воздвигли.

Буря пожар разнесёт. И тела, и доспехи троянцев,

Нам ненавистных, сгорят в страшном пламени! Жги ты вдоль Ксанфа

Берег, деревья, кусты; жги и воду огнём! Не смягчайся

Ласковой речью его, не пугайся угроз бога Ксанфа!

340     Пламенной силы своей не смиряй ты, пока не подам я

Знак громким криком; тогда укроти свой огонь неугасный».

 

Так повелела, – и сын устремил пожирающий пламень.

В поле сначала огонь бушевал, и тела пожирал он:

Толпы убитых троян, без числа Ахиллесом сражённых.

345     Высохло поле. Вода стала светлой и в русло вернулась.

Осенью так же Борей дивный сад, увлажнённый дождями,

Сушит дыханьем своим и садовника радует сердце.

Высушил так и Гефест поле целое; трупы все сжёг он.

Тут он на Ксанф обратил разливающий зарево пламень.

350     Вспыхнули возле реки ивы пышные, мирика, вязы;

Вспыхнули влажный тростник, дивный лотос и кипер душистый,

Что изобильно росли возле вод светлоструйного Ксанфа.

Рыба забилась в реке, заметалась в глубокой пучине

И по поверхности вод светлоструйных кругом заныряла,

355     В пламенном духе томясь многоумного Амфигиея.

Вспыхнул уже сам поток. Тут, пылающий, так завопил он:

«Нет, о Гефест, ни один из бессмертных тебя не осилит!

Нет, никогда не вступлю я с тобой, огнедышащим, в битву!

Кончим вражду! Пусть Пелид всех троян вон прогонит из Трои

360     Я отрекаюсь от них, не хочу помогать им в сраженьях!»

 

Так говорил, и горел; клокотали прекрасные воды.

Словно клокочет котёл над огнём и великим, и жарким,

Если в нём жир кабана преогромного топится светлый,

Полный, вскипая ключом, раскаляемый хворостом пылким.

365     Так и вода от огня раскалилась, и волны клокочут.

Встала река, не могла больше течь, изнурённая знойной

Силой Гефеста. Скамандр к торжествующей Гере свой голос

Полный печали поднял умоляющий, быстро просил он:

«Гера! За что же твой сын, на поток мой свирепо обрушась,

370     Мучит меня одного? Пред тобой я не столько виновен,

Сколько другие от нас, от богов, что троян защищают.

Я укрощусь, если ты повелишь мне, владычица Гера.

Только пускай и Гефест укротится! Клянусь клятвой бога:

Трои сынов никогда не спасать от грозящей напасти,

375     Даже когда Илион, пожираемый пламенем бурным,

Вспыхнет кругом от огней ярких факелов храбрых данаев!»

 

Просьбу услышав его, в тот же миг белоплечая Гера

Богу Гефесту велит, сыну милому, силу умерить:

«Хватит, Гефест, укротись, знаменитый мой сын! Не должны мы

380     Так беспощадно карать из-за смертных бессмертного бога!»

 

Так повелела. И бог угасил пожирающий пламень.

Вновь покатилась волна по прекрасно струящимся водам.

Так обуздала она Ксанфа мощь. Успокоились оба,

Ксанф и Гефест. Гера их укротила, кипящая гневом.

 

385     Тут среди прочих богов бурно вспыхнула страшная злоба,

Чувством раздора в груди души их взволновались, вскипели.

Бросились с шумом они друг на друга. Земля застонала;

Будто тревожной трубой огласилось великое небо.

Слышал с Олимпа их Зевс; был он рад, засмеялось в нём сердце,

390     Лишь он увидел богов, устремившихся в бой друг на друга.

Боги сошлись и стоят, но бездействие было не долгим.

Щиторушитель Арес налетел на Палладу Афину;

Медным копьём потрясал, говоря ей обидные речи:

«Наглая муха! Опять ты к войне небожителей сводишь?

395     Сердцем свирепствуешь ты вечно! Дерзость твоя беспредельна!

Или не помнишь, как ты побудила Тидеева сына

Ранить меня, и сама, перед всеми копьём потрясая,

Метко метнула в меня, растерзав моё белое тело?

Нынче за всё, надо мной совершённое, мне ты заплатишь!»

 

400     Так он сказал и копьём по эгиде бахромчатой стукнул,

Страшной, которой пробить неспособна и молния Зевса.

Так исступлённый Арес длиннотенным копьём в щит ударил.

Чуть отступила тогда Зевса дочь, подняла мощный камень,

Чёрный, лежавший у ног; был тот камень зубристым, огромным;

405     В древние годы его как межу положили здесь, в поле.

В шею Аресу она угодила и силу сломила.

Семь десятин он покрыл, распростёршись. Доспех его медный

Загрохотал. Пыли слой кудри скрыл. Улыбнулась Афина

И, величаясь над ним, речь крылатую вмиг устремила:

410     «Ты до сих пор не узнал, о, безумец, не понял насколько

Выше могуществом я, если вздумал со мною тягаться?

Так отягчают тебя все проклятия матери Геры!

В гневе готовит она тебе кару, изменник, за то, что

Бросил ахейских мужей и стоишь за троян вероломных!»

 

415     Это сказав, от него ясный взгляд отвернула Афина.

За руку взяв, повела Афродита богиня Ареса;

Часто он тяжко стонал; еле с силой и духом собрался.

Но Афродиту, едва увидав, белоплечая Гера

К дочери Зевса слова окрылённые мечет, к Афине:

420     «Непобедимая дочь воздымателя туч Громовержца!

Видишь, бесстыдная вновь погубителя смертных Ареса

Дерзко уводит с собой из пылающей битвы! Рази их!»

 

Так ей сказала. И та тут же бросилась с радостью в сердце;

И, на Киприду напав, в грудь могучей рукой поразила.

425     Сердце и ноги у той обомлели мгновенно от боли.

Перед Афиной они оба рухнули тут же, на землю.

Крикнула громко тогда, торжествуя над ними, Афина:

«О, если б были, как вы, все защитники Трои высокой,

Что на сраженье идут против меднооружных данаев;

430     Столь же отважны, сильны, как сама Афродита Киприда,

Что вышла спорить со мной, как союзница бога Ареса!

О, уж давно бы тогда мы покончили с этой войною,

Город разрушив совсем, крепкостенную Трою Приама!»

 

Так говорила она. Улыбнулась державная Гера.

435     И Аполлону тогда так сказал Посейдон земледержец:

«Что, Аполлон, мы стоим в отдалении? Нам неприлично!

Начали боги войну. Будет стыдно, когда мы без боя

Оба придём на Олимп, в медноблещущий дом Олимпийца!

Феб, начинай; младше ты по годам, — мне начать неприлично:

440     Раньше тебя я рождён, больше видел и знаю я больше.

О, безрассудный, в твоём сердце памяти нет! Позабыл ты,

Сколько и бед, и трудов мы терпели вокруг Илиона?

Мы от бессмертных одни, повинуясь лишь воле Кронида,

Лаомедону царю здесь с тобой за условную плату

445     Целый работали год, и сурово он властвовал нами.

Стены высокие я сам воздвиг обитателям Трои,

Город кругом защитил нерушимой и славной твердыней.

Ты, Аполлон, у него, как наёмник, волов круторогих

Пас по лугам меж холмов Иды, венчанной лесом дубравным.

450     Но, когда срок принесли нам оплаты желанные Оры

По уговору, тогда всю оплату присвоил жестокий

Лаомедон, ну а нас из пределов с угрозами выслал.

Лютый, тебе он грозил оковать твои руки и ноги

Да и продать, как раба, на далёкий чужой тебе остров.

455     Нам он хвалился отсечь в поругание уши обоим.

Так и ушли мы ни с чем, на него негодуя душою.

Царь вероломный! Завет сотворил он и сам не исполнил!

Феб, не за то ли теперь ты к троянам так добр, и не хочешь

Нам поскорее помочь, чтоб погибли навеки трояне?

460     В бедах пусть гибнут они! Все, и робкие жёны, и дети!»

 

Так он сказал. Отвечал Аполлон ему серебролукий:

«Энносигей! Не почёл ты и сам бы меня здравоумным,

Если бы против тебя ополчался я здесь ради смертных,

Бедных созданий! Они все листве на деревьях подобны:

465     То, появляясь, цветут, грубой пищей земною питаясь;

То погибают, лишась и дыханья, и жизни. Нет, биться

Против тебя не пойду! Пусть уж люди воюют друг с другом!»

 

Так он сказал. И назад повернул Аполлон, не решаясь

Руку на бога поднять, на отцова могучего брата.

470     Вдруг Аполлона сестра, Артемида, богиня охоты

И госпожа всех зверей, гневно так укорила тут брата:

«Ты убегаешь, стрелец! Ты царю Посейдону победу

Всю оставляешь, даёшь безнаказанно славой гордиться?

О, малодушный! Зачем носишь лук, для тебя бесполезный?

475     С этой поры чтоб твоих я не слышала в доме Кронида

Гордых похвал! Раньше ты, знаю, хвастался между богами,

Что с Посейдоном, земли колебателем, выйдешь на битву».

 

Так говорила. Сестре ничего Аполлон не ответил.

Но рассердилась тогда на неё Гера, Зевса супруга.

480     На Артемиду она накричала, жестоко и гневно:

«Псица бесстыдная! Как?! Ты и против меня ныне смеешь

Выступить?! Знай же, тебе я тяжёлой противницей буду!

Гордая луком, тебя Зевс поставил над смертными только

Жёнами львицею быть и над ними свирепствовать вволю.

485     Лучше и легче тебе поражать по горам и долинам

Ланей и диких зверей, чем с сильнейшими меряться силой.

Если ж ты хочешь узнать и сражений, – сейчас же узнаешь,

Сколько тебя я сильней, чтоб не смела равняться со мною!»

 

Так лишь сказала, – рукой левой тут же схватила богиню

490     За руки; правой рукой сорвала с неё лук меткострельный;

И по затылку её этим луком бьёт с горькой усмешкой.

Та, уклоняясь, рвалась. Все рассыпала звонкие стрелы.

И, наконец, вся в слезах убежала. От ястреба так же,

Видя лишь, робко спешит голубица в расселину камня,

495     В тёмную норку, когда не судьба ей быть пойманной в когти.

Так Артемида в слезах убежала, и лук свой забыла.

Лете богине, тогда возгласил бог Гермес, боговестник:

«Лета, сражаться с тобой ни сейчас и ни впредь не хочу я!

Трудно сражаться в бою и бессмертным с супругами Зевса.

500     Если захочешь когда похвалиться ты в сонме бессмертных,

Можешь сказать, что меня победила ты страшною силой».

 

Так он сказал. Лета лук подняла и кругом собирала

Лёгкие стрелы, что врозь из колчана везде разлетелись.

Все подобрав их, пошла за печальною дочерью Лета.

505     Та же взошла на Олимп, в медноблещущий дом громовержца.

Плача навзрыд, подошла, на колени родителя села,

И благовонный хитон весь на ней трепетал. А Кронион

Дочь свою к сердцу прижал и спросил, нежно ей улыбаясь:

«Дочь моя милая! Кто из бессмертных тебя дерзновенно

510     Так оскорбил, будто ты явно зло сотворила какое?»

 

Ловли царица в венке из цветов так ответила Зевсу:

«Гера, супруга твоя, мой отец, так меня оскорбила,

Та, что вражду разожгла и войну между нами, богами».

 

Так на Олимпе вели разговор Зевс и Лета богиня.

 

515     А между тем Аполлон удалился в священную Трою.

Сердцем заботился он, чтоб твердыню троян, славный город,

Сила данаев, судьбе вопреки, не разрушила нынче.

Прочие все на Олимп возвратились бессмертные боги,

Гневом пылая одни, а другие же – славой сияя.

520     Так на престолы свои все уселись вокруг громовержца.

 

А Ахиллес бил троян, их вождей, и коней звуконогих.

Будто бы, густо клубясь, дым восходит к высокому небу,

Если вдруг в гневе своём боги город пожаром карают,

Всем и тревоги неся, и труды, ну а многим – печали.

525     Так Ахиллес приносил и труды, и печали троянам.

 

Царь Илиона, Приам престарелый, на башне священной

Молча стоял и смотрел, как ужасный Пелид бьёт троянцев.

Сопротивленья ему больше не было: паника, бегство.

Трои сыны все бегут! И Приам зарыдал. Но, собравшись,

530     Вниз он спустился, приказ у ворот дал защитникам славным:

«Настежь ворота держать, наготове, пока ополченья

В город не скроются все, с поля боя бегущие! Близок

Грозный ужасный Пелид! Приближается к нам злая гибель!

Но, только рати вбегут, все укрывшись в стенах, затворите

535     Сразу ворота плотней, и тяжёлые створы заприте!

Я опасаюсь, чтоб муж этот грозный сюда не ворвался!»

 

Тут же, раздвинув запор, стражи вмиг распахнули ворота.

Многим надежду и свет даровали они. Им навстречу

Вылетел Феб отразить истребленье от воинов Трои.

540     Прямо к воротам летят, в стены крепкие, рати троянцев,

С бранного поля спеша, все в пыли, изнывая от жажды.

Бурно их гнал Ахиллес Пелиасом; пылал непрестанно

В сердце свирепством на них; и неистово славы желал он!

 

Взяли б данайцы в тот день превысоковоротную Трою,

545     Если бы Феб Аполлон не подвигнул на бой Агенора

Сильного в битвах, что был Антенора, сановника, сыном.

Сердце наполнил ему Феб отвагой; сам встал недалёко,

Чтобы над ним удержать руки Смерти тяжёлые. Так он,

К старому буку склонясь, тёмным облаком лёгким покрылся.

550     Тот же, едва увидал разрушителя стен Ахиллеса,

Встал; но не раз у него колебалось тревожное сердце.

Тяжко вздохнув, говорил со своей благородной душой он:

«Горе мне! Если и я, оробев, перед страшным Пелидом

В бег обращусь, как бегут и другие, смятённые страхом, —

555     Быстрый догонит меня и мне голову срубит, как трусу!

Если же тех, что бегут по долине, преследовать дам я

Сыну Пелея, а сам одинокий я в сторону брошусь?

Буду бежать что есть сил по Илийскому полю к вершинам

Иды лесистой, и там я в кустарнике частом укроюсь.

560     Вечера там подождав, я в потоке омоюсь от пота

И, освежившись, назад возвращусь в Илион ближе к ночи.

Но не напрасно ли ты в этих думах волнуешься, сердце?

Если ж меня вдалеке он от города, в поле увидит?

Если за мной побежит и меня, быстроногий, нагонит?

565     О, не уйти мне тогда от сурового рока и смерти!

Этот могучий герой всех на свете героев сильнее!

Может, остаться мне здесь и его перед городом встретить?

Тело его, как у всех, пробивается острою медью;

Так же одна в нём душа; среди смертных зовётся он смертным…

570     Но ведь Кронид лишь ему и победу дарует и славу!»

 

Так размышляя, стоял и на бой поджидал Ахиллеса.

Храброе сердце его воевать и сражаться стремилось.

Будто лесной леопард из опушки глубокого леса

Прямо идёт на ловца и не ведает страха, смущенья;

575     И при раздавшемся вдруг лае шумных собак не бежит он.

Даже когда он стрелой ранен или копьём: невзирая

Не на стрелу, не на боль, наступает он и не бросает

Пламенной битвы, пока не убьёт или сам не погибнет.

Так Антенорова ветвь Агенор, вождь и воин бесстрашный,

580     С поля уйти не хотел, не померявшись в битве с Пелидом.

Он перед грудью свой щит круговидный и выпуклый поднял;

Метил он дротом, грозя, и крича громозвучно Пелиду:

«Верно, надежду питал в сердце ты, Ахиллес знаменитый,

В этот же день разорить и обитель троян благородных?

585     Нет, безрассудный, ещё много бед совершится за Трою!

В городе много ещё нас, мужей и бесстрашных, и сильных,

Тех, что готовы отцов, матерей, жён, детей малолетних,

Город родной Илион защищать! Здесь погибель найдешь ты, —

Ты, что страшней всех мужей, и сильней, и душой самый смелый!»

 

590     Это сказав, он метнул острый дрот многомощной рукою.

Не промахнулся, попал под колено, в поножу, где голень.

Так вокруг сильной ноги новых лат оловянная ковка

Вдруг страшный звон издала; но суровая медь отскочила

Прочь от ноги; не прошла, отражённая даром Гефеста.

595     Тут Ахиллес налетел на героя, подобного богу,

Пламенный. Но Аполлон помешал ему славой покрыться:

Быстро троянца украл, его мраком окутав глубоким,

Дал удалиться ему невредимым из страшного боя.

Хитростью сам он отвлёк от троянцев Пелеева сына:

600     Бог Аполлон в миг один принял образ вождя Агенора,

В сторону вдруг побежал, и погнался за ним сын Пелея.

А в это время, пока по равнине, покрытой пшеницей,

Феба преследовал он по пятам, повернув вновь к потоку

Ксанфа глубокого, – бог обольщал человека, хитрил он:

605     Веру Пелиду давал, что его он вот-вот уж догонит, –

Толпами с поля неслись в это время трояне, спешили,

К городу радостно мча. И бегущими полнилась Троя.

Все укрывались, никто не дерзал за стеною остаться,

Чтоб остальных подождать и разведать: кто спасся от смерти,

610     Кто на сраженье погиб. Нет, как волны, все хлынули в город

С радостью в сердце о том, что спасли их лишь быстрые ноги.