Так говоря, пронеслись Приамиды воротами, – к войску:

Гектор блистательный и Александр. И в душе они оба

Страстью пылали опять воевать, вместе храбро сражаясь.

Так же, как в море судам, долго жаждущим свежего ветра,

5         Где уж устали гребцы рассекать волны множеством вёсел,

Руки себе изнурив, – вдруг послал бог им ветер попутный:

Так перед войском, что их ждало жадно, явились герои.

 

Начали битву. Парис тут Менесфия родом из Арны

Увековечил, убив; тот был сыном царя Арейфоя

10       Палиценосца; а мать – черноглазая Филомедуза.

Эионея вождя славный Гектор копьём своим острым

В шею ударил, под шлем крепкомедный, и наземь повергнул.

Сын Гипполоха, мужей воевода ликийских, Главк смелый

В яростной схватке в плечо поразил Ифиноя Дексида

15       Пикой своею, когда тот летел на него в колеснице;

В пыль с колесницы упал Ифиной, распластавшись на поле.

 

Только увидела их светлым взором богиня Афина:

Как истребляют они сильно воинов Аргоса в битве, –

Тут же с Олимпа стремглав понеслась она к Трое священной.

20       Только и Феб Аполлон, от Пергама богиню заметив,

К ней устремился скорей: он троянцам желает победы.

Боги навстречу неслись и сошлись возле древнего дуба.

Первым Афине сказал дальномечущий Феб сребролукий:

«Что ты, в волненьи таком, Зевса дочь, полетела с Олимпа?

25       Пламенным духом своим ты к чему так стремишься? Быть может,

Хочешь победу склонить, столь неверную в брани, – к ахейцам?

Жалости нет у тебя к погибающим в битве троянцам!

Но ты совет мой прими; знаю: то – благотворнее будет:

Мы на сегодня, давай, прекратим эту бойню народов.

30       После пусть снова они меж собою сражаются вволю,

Трои священной пока не увидят конца, если так уж

Хочется вашим сердцам смерти Трои, богини Олимпа!»

 

Фебу ответила так светлоглазая дочь Эгиоха:

«Что ж, дальновержец, пускай так и будет. С подобной же мыслью

35       Я от Олимпа сюда поспешила, к сраженью народов.

Только скажи, прекратить как намерен ты бой между ними?»

 

Так отвечал Аполлон сребролукий богине Афине:

«Гектора храбрость ещё, укротителя коней, повысим.

Вызовет пусть Приамид самых смелых героев данайских

40       Выйти один на один и сразиться в решительной битве.

Этим заденет он честь их вождей смелых, меднопоножных:

Выдвинут сами бойца меж собой они – с Гектором биться».

 

Так ей сказал Аполлон. Согласилась богиня Афина.

Духом почуял Гелен Приамид, прорицатель известный,

45       Это решенье богов, что бессмертным казалось приятным.

К Гектору он подошёл и сказал знаменитому брату:

«Гектор, брат! Доблестный вождь! Ты советами равен Крониду!

Будешь послушен сейчас мне, усердносоветному брату?

Бой прекрати, предложи всем усесться: троянам, аргивцам;

50       Сам же ты выйди меж войск и на бой вызывай из храбрейших

Выйди один на один, чтоб сразится в решительной схватке.

Ты не погибнешь, ещё не судьба умереть тебе, Гектор:

Слышал я голос о том небожителей вечно живущих».

 

Так он сказал. Восхищён Гектор был брата мудрым советом.

55       В центр устремился один. Взяв большое копьё посредине,

Сдвинул фаланги троян. Все уселись вокруг, успокоясь.

Царь Агамемнон в ответ удержал меднобронных данаев.

Феб сребролукий тогда и Афина Паллада взлетели,

Ястребов образ приняв, хищных птиц, и на дубе высоком

60       Зевса, отца своего всемогущего, оба уселись,

Сверху любуясь на то, как ряды смертных густо сидели,

Грозно вздымая щиты, пики острые, копья и шлемы.

Будто бы бурный Зефир в море пасмурном зыбь подымает,

Если он буйствует вдруг: море страшно под зыбью чернеет, —

65       Так и равнина черна от сидевших троян и ахеян.

Гектор же, встав между войск, обратился к ним с пламенной речью:

«Слушайте, Трои сыны! И ахеяне храбрые, – тоже!

Я вам поведаю, что мне велит благородное сердце:

Выполнить клятвы не дал нам высокоцарящий Кронион.

70       Видно, замыслил он зло, и готовит нам битвы покуда

Либо возьмёте вы наш крепкобашенный город, ахейцы,

Либо погибнете вы при своих кораблях мореходных.

С вами, ахеяне, здесь есть храбрейшие ваши герои.

Тот, кто сразиться со мной воспылает своим храбрым сердцем,

75       Выйдет пускай, и на бой он с божественным Гектором встанет.

Так говорю я, и Зевс уговора свидетелем будет.

Если противник меня поразит сокрушительной медью,

Пусть он снимает доспех и несёт к кораблям мореходным;

Тело же пусть возвратит, чтоб трояне меня и троянки,

80       В доме предали огню, мне последнюю честь воздавая.

Если же я поражу и меня луконосец прославит, —

Я, взяв доспехи его, отнесу их в священную Трою,

Чтобы повесить трофей в храме бога-стрелка Аполлона;

Тело ж назад возвращу к кораблям длинновёсельным вашим.

85       Пусть похоронят его кудреглавые мужи ахейцы,

Холм возведя гробовой, пышный, на берегу Геллеспонта.

Видя его, кто-нибудь из потомков далёких пусть крикнет,

На корабле проходя многовёслом по чёрному понту:

— Воина храброго холм то могильный, что в древнее время

90       Гектор божественный сверг в поединке под стенами Трои! —

Так в не рождённых ещё криках слава моя не погибнет».

 

Так он сказал. Но кругом аргивяне хранили молчанье.

Вызов страшились принять, в то же время – стыдились отвергнуть.

Встал, наконец, Менелай. Обратившись к ахейскому войску,

95       Всех упрекал он за страх. Сердцем горько страдая, сказал он:

«О, самохвалы! Позор! Вы – ахеянки, вы – не ахейцы!

Срам для ахейских мужей из ужасных ужаснейший будет,

Если от них ни один не посмеет на Гектора выйти.

Все вы погибните! Вы растворитесь водою и прахом,

100     Вы, что сидите сейчас, как народ без души и без чести!

Сам ополчусь и пойду я на Гектора! Знаю, что свыше

Жребий победы: дают его боги по собственной воле».

 

Так говоря, он, спеша, покрывался оружием пышным.

Вот уж тогда б, Менелай, ты расстался со сладкою жизнью

105     У Приамида в руках, что мощны и намного сильнее,

Если б тебя удержать не спешили цари и герои.

Сам повелитель мужей, Агамемнон просторнодержавный,

За руку брата схватив, к разуменью взывал, убеждая:

«Ты исступлён, Менелай благородный! Такое безумство

110     Так не достойно тебя! Ты смири огорчённое сердце.

В ревности гордой своей ты с сильнейшим сражаться не думай,

С Гектором, сыном царя гордой Трои: его все бояться!

С ним и Пелид Ахиллес быстроногий со страхом встречался

В славных боях, знаешь сам, а ведь он тебя много храбрее!

115     Сядь при дружине своей, успокойся, о Зевса питомец!

Гектору кроме тебя средь ахеян противник найдется.

Сколь ни бесстрашен он пусть, сколь ни жаждет кровавого боя,

Все-таки с радостью, верь, унесёт он колени, коль целым

Сможет из битвы уйти, из погибельной пламенной схватки!»

 

120     Так говоря, отвратил Агамемнон намеренье брата,

Всё справедливо решив. Покорился Атрид, адъютанты

Радостно с крепких его плеч оружия светлые сняли.

Нестор божественный встал от ахеян, печально сказал он:

«Боги! Великая скорбь на ахейскую землю приходит!

125     Истинно горько Пелей, конеборец седой, будет плакать,

Славный оратор мужей мирмидонских и мудрый советник.

Он восхищался, когда в своём доме меня попросил он,

Чтобы о каждом сказал я ахейце: про род и потомство.

Если б он слышал сейчас, как страшит их всех Гектор великий,

130     Верно, не раз бы простёр к небожителям руки, чтоб тут же

Дух сокрушенный его погрузится в обитель Аида!

Если б сейчас я, – о, Зевс, Аполлон и Паллада Афина, –

Был молодым, как тогда, у гремучего берега, там где

Бились войска пилиян и аркадян, копейщиков славных,

135     Около фейских твердынь, недалёко от струй Иардана!

Первым Эревфалион был в их воинстве, богу подобный,

Гордо стоял он. Держал он оружье царя Арейфоя.

Да, Арейфоя царя, что по прозвищу Палиценосец.

Прозван он так от мужей и от жён, что в красивых одеждах:

140     Мощный, не луком тугим, не копьём длиннотенным сражался,

Палицей грозной крушил он железной ряды супротивных.

Храбрый Ликург одолел его, хитростью только, не силой:

В тесном ущелье поймал. Тот не мог своей палицей грозной

Смерть отмахнуть: и Ликург в узком месте в живот его ловко

145     Острым копьём поразил. Навзничь тот повалился на землю.

Взял победитель себе дар Ареса, – оружие битвы;

После и сам с ним не раз выходил на Аресовы споры.

Ну а когда стар и слаб стал Ликург в своём доме, отдал он

Другу тяжёлый доспех и оружье, Эревфалиону.

150     Гордый доспехами, тот всех храбрейших выкрикивал к битве.

Все трепетали, страшась, и никто не отважился выйти.

Вспыхнуло сердце во мне: на свою уповая отвагу,

С гордым сразиться! Хотя между ратников был я всех младше.

С ним я сразился, — и мне торжество даровала Афина!

155     Я человека убил, что всех больше был и всех сильнее!

Рухнул огромный, лежал он в пыли во весь рост распростертый…

Если б так молод я был и не чувствовал немощи в силах,

Скоро бы встретил себе супротивника Гектор великий!

В воинстве ж вашем никто, сколь ни есть вас, храбрейших данаев,

160     Сердцем ещё не горит супротивником Гектору выйти?!»

 

Так старец войско стыдил. И мгновенно воспрянули девять:

Первым поднялся Атрид, повелитель мужей Агамемнон;

После воспрянул Тидид Диомед, грозный воин могучий;

Оба Аякса вожди, облечённые бурною силой;

165     Дерзостный Идоменей и его сотоварищ могучий,

Вождь Мерион, что сравним с человекоубийцей Аресом;

После – герой Эврипил, сын блистательнейший Эвемона;

Вслед – Андремонид Фоас, и за ним – Одиссей знаменитый.

Столько их встало, вождей, чтобы с Гектором славным сразиться.

 

170     Снова на них обратил свою речь Нестор, всадник геренский:

«Жребии бросим, друзья, и которого жребий назначит,

Тот, верю я, победит и возрадует души ахеян;

Также, не менее сам будет радостен, если спасённый

Сможет из битвы уйти, из погибельной пламенной схватки!»

 

175     Так он сказал. И тогда каждый, собственный жребий наметив,

Бросил его в медный шлем Агамемнона, сына Атрея.

Войско, к Олимпу воздев лес из рук, обратилось к бессмертным.

Так не один говорил, на широкое небо взирая:

«Выбор даруй нам, о, Зевс, на Аякса, или́ Диомеда,

180     Иль на царя самого многозлатных Микен, на Атрида!»

 

Так говорили они. Нестор встряхивал шлем перед всеми;

Выпал из шлема тогда жребий тот, что данайцы молили:

Жребий Аякса. И вот, вестник жребий понёс по собранью;

С правой сперва стороны, показал воеводам ахейским:

185     Знака никто не признал, отрекался от жребия каждый.

С левой пошёл стороны, приближаясь к тому, кто и бросил

В шлем этот жребий, избрав. И тогда Теламонид великий

К вестнику руку простёр; тот, приблизившись, дал ему жребий.

Жребий увидев, он знак свой узнал и в восторге сердечном

190     Бросил на землю его, и вскричал Теламонид к ахейцам:

«Жребий, ахеяне, мой! И всем сердцем я рад, что так вышло!

Думаю, верх одержу над божественным Гектором в битве.

Всё же прошу вас, друзья, пока я облекаюсь в доспехи,

Кронову сыну вы все помолитесь, могучему Зевсу,

195     Шёпотом, между собой, чтоб не слышали это трояне…

Впрочем, – и громко пускай! Ну, с чего мы их будем бояться?!

С поля меня отступить против воли никто не заставит

Ратным искусством или грубой силой. И сам я, надеюсь,

На Саламине рождён и воспитан отцом не невеждой!»

 

200     Так он сказал. И вокруг все молились могучему Зевсу.

И не один говорил, на широкое небо взирая:

«О, Зевс преславный, отец, наблюдающий с Иды, великий!

Дай ты Аяксу в бою и победу и светлую славу!

Если ж и Гектора ты любишь так, что ему помогаешь, —

205     Равные силы ты дай им обоим, и равную славу!»

 

Так говорили. Аякс покрывался блистательной медью.

Только покрылся он весь в боевые доспехи, так сразу

Стал выступать на врага, как Арес выступает огромный,

Если идёт на войну меж народов, которых Кронион

210     Свёл для кровавой войны ярой силой вражды душегубной.

Так шёл огромный Аякс Теламонид, твердыня данаев,

С грозной усмешкой в лице; шёл широким уверенным шагом,

Звучно стопами стуча и копьём длиннотенным колебля.

Все аргивяне в душе восхищались, на воина глядя.

215     А у троян же, у всех трепет души сковал и тела их.

Даже у Гектора вдруг сердце в мощной груди задрожало;

Но уж не мог он теперь отступить и в фаланги укрыться

Гордых троянцев, друзей: сам же всех вызывал на сраженье.

Быстро Аякс подходил, пред собою неся, словно башню,

220     Медью сверкающий щит семикожный, что сделал художник

Тихий, обителью жил в Гиле он, но скорняк знаменитый;

Он этот щит сотворил легкодвижимый, семь сочетал в нём

Кож из тучнейших волов, а восьмой слой – медь дивной работы.

Щит перед грудью держа, подошёл Теламонид могучий

225     К Гектору близко и, встав перед ним, так сказал ему грозно:

«Гектор! Узнаешь теперь ты, со мною сойдясь в поединке:

В войске ахейской земли каковы и другие герои,

Кроме Пелида, фаланг разрывателя с львиной душою!

Он у своих кораблей, при дружинах своих мирмидонских,

230     Праздно лежит, на царя Агамемнона злобу питая.

Нас же, ахеян, таких, что сразиться с тобою готовы,

Много! Давай, начинай, Приамид, поединок! Сражайся!»

 

Тут же ответил ему шлемоблещущий Гектор великий:

«Сын Теламонов, Аякс благородный, властитель народа!

235     Зря подстрекаешь меня, как ребёнка, или же как деву,

Что и искусством войны не владеют, и смерти боятся.

Я же довольно познал кровь войны, и сражаться умею!

Щит свой тяжелый могу перекидывать вправо и влево;

С тяжестью этой могу я без устали биться с врагами;

240     Пешим умею ходить я под грозные звуки Ареса;

Конным могу на скаку с кобылиц быстроногих сражаться.

Но не хочу нападать на такого, как ты, ратоборца,

Скрытно приметив. Хочу я открыто ударить. Готовься».

 

Это сказав, он копьё своё мощно метнул, сотрясая,

245     В выпуклый щит поразив семикожный огромный Аякса,

В яркий слой меди, в восьмой, что поверх твёрдых кож находился:

Шесть пробежало слоёв остриё, рассекая их бурно,

В коже увязло седьмой. И тогда уж Аякс Теламонид

Мощный метнул тут копьё длиннотенное с силой великой.

250     Тоже вогнал он копьё в круглый щит Приамида тяжёлый.

Щит светозарный насквозь пролетело копьё и прошило

Даже броню, что была вся изящно украшена; даже

На животе рассекло и хитон, чуть под рёбрами, слева.

Гектор отпрянул, едва чёрной гибели страшной избегнув.

255     Вырвали оба тогда длиннотенные копья и разом

Сшиблись опять, словно львы, пожиратели жадные крови;

Или как звери лесов, – кабаны, что мощны и свирепы.

Гектор копьём угодил в середину щита у Аякса,

Только щита не пробил: изогнулось лишь жало на меди.

260     А налетевший Аякс, в щит ударив, пробил его насквозь.

Вышло копьё и напор отразило, и Гектор отпрянул;

Жало по шее его проскользнуло, — и кровь заструилась.

Боя герой не прервал, шлемоблещущий пламенный Гектор,

Но лишь, подавшись назад, камень поднял могучей рукою,

265     Что среди поля лежал, рядом, чёрный, огромный, жестокий.

С силой он глыбу метнул и в блистательный щит семикожный

В центр угодил. И вся медь на щите у Аякса взревела!

Быстро Аякс взял с земли несравненно огромнейший камень,

И, раскрутив его, и, напрягая безмерную силу,

270     Бросил противнику в щит; проломив его камнем жерновным,

Ранил колено врагу. Опрокинулся Гектор на спину,

Сдавленный сверху щитом. Но опять поднял Феб Приамида.

Тут бы, схватившись, они изрубили друг друга мечами,

Если бы не подошли два глашатая вдруг к ратоборцам:

275     Вестник Идей – от троян, от ахеян же – вестник Талфибий;

Вестники вечных богов и людей, оба – мудрые сердцем.

Между героев они протянули два жезла. Сказал тут

Вестник троянский, Идей, что исполнен был мудрых советов:

«Дети любезные, вы поединок закончите этим.

280     Зевсу, гонителю туч, вы милы в равной степени оба;

Оба храбры и сильны: в этом все убедились сегодня.

Но приближается ночь; покориться ей очень приятно».

 

Тут же ответил ему, Теламонид великий и мощный:

«Вестник, то, что ты сказал, повели: пусть и Гектор мне скажет.

285     Он ведь на бой вызывал из храбрейших героев ахейских;

Вот и покорность пускай он покажет, а я соглашусь с ним».

 

Тут же ему отвечал шлемоблещущий Гектор великий:

«Да, Теламонид, тебе рост великий, и силу, и разум

Бог даровал; и борец ты на копьях в ахеянах лучший.

290     Что ж, на сегодняшний день прекратим мы с тобой поединок!

После сойдёмся. Тогда будем биться, пока уже боги

Нас не разлучат: из двух даровав одному лишь победу.

Ночь приближается. Что ж, покориться ей очень приятно.

Ну, так ступай к кораблям, аргивян там обрадуй, а больше –

295     Милых любезных друзей, своих близких, каких ты имеешь.

Я же за стены вернусь милой Трои, обрадовав этим

Смелые души троян и троянок всех длинноодежных,

Что соберутся толпой в храме, чтоб обо мне помолиться.

Сын Теламона! Почтим мы друг друга дарами на память.

300     Пусть говорят после нас и Троады сыны, и Эллады:

Бились герои, враждой воспылав, пожирающей сердце;

Но разлучились они, примирённые дружбой взаимной».

 

Так он сказал и вручил Теламониду меч среброгвоздный

С ножнами вместе, с ремнём перевесным в красивом убранстве;

305     Гектору ж отдал Аякс свой блистающий пурпуром пояс.

 

Так разлучились они. Тот пошёл к ополченьям ахейским,

К сонмам троянским – другой поспешил. И трояне смотрели,

Радуясь сердцем, что он и здоровый, и целый идёт к ним,

Силы Аякса и рук его мощных легко избежавший.

310     В город его повели, уж не ждавшие видеть живого.

Так же Аякса вели и данаи в красивых поножах

К сыну Атрея царя, восхищённого славой победы.

 

Ради собравшихся их у владыки народов Атрида,

Царь Агамемнон быка пятилетнего в жертву зарезал

315     Тучного, чтобы воздать всемогущему Зевсу Крониду.

Кожу содрали с быка, и всего на куски разрубили;

Мелко нарезав куски, мясо на вертела нанизали;

Жарят на лёгком огне, а затем, приготовив, снимают.

Кончив работу, они приступили немедленно к пиру.

320     Все пировали, никто не нуждался на пиршестве общем.

Только Аякса почтил Агамемнон державный особо,

Выбрав хребетную часть для героя, что и больше слаще.

После того как едой и питьём голод все утолили,

Первым в собрании стал мыслить вслух старец Нестор, который

325     Всюду и прежде блистал превосходством мудрейших советов.

Он, благомысленный, так говорил на собранье весёлом:

«Царь Агамемнон и вы, воеводы народов данайских!

Много уже на полях полегло кудреглавых данаев.

Кровью их чёрной залил берега пышноструйного Ксанфа

330     Буйный Арес, и в Аид погрузились их души навечно.

Надо с зарёю, Атрид, прекратить ратоборство данаев.

Мы же, все дружно, с полей соберём трупы воинов наших,

В стан их свезём на волах и на мулах, чтоб сжечь совокупно

Их в стороне от судов. Ну а кости отцовские – детям

335     Каждый пусть в дом повезёт, возвращаясь в отчизну родную.

После, на месте костра, сообща мы насыплем могилу,

Общую всем. Перед ней возведём тут же стену и башни,

Чтоб с них, высоких, была оборона судам и ахейцам.

Также ворота в стене крепкостворные сделаем, чтобы

340     В них колесницы легко проходили. Снаружи стены той

Выроем ров, чтобы он был широк и глубок, – непреступен;

Чтобы к стене никого не пускал он, ни пеших, ни конных,

Если внезапно войска вдруг подступят троян горделивых».

Так он сказал, и цари одобрительно все восклицали.

 

345     Также трояне совет, на акрополе Трои собрали;

Бурно он, шумный, кипел перед домом владыки Приама.

Первым тогда Антенор благомысленный выступил с речью:

«Гордые Трои сыны! Также вы, о, дарданцы! И также

Вы, о, союзники! То, что на сердце моём, вам скажу я!

350     Нынче ж давайте решим мы Елену Аргивскую вместе

С пышным богатством её возвратить Менелаю! Мы ж сами

Клятвы святые поправ, вероломно воюем! За это

Нет нам добра от богов! Так поступим, как я говорю вам».

 

Это сказал он и сел. И немедленно встал между ними

355     Богу подобный Парис, муж прекрасный прекрасной Елены.

Он Антенору в ответ устремляет крылатые речи:

«Ты, Антенор, говоришь неугодное мне совершенно!

Мог ты совет и другой, благотворный для всех нас, придумать!

Если же то, что сказал, ты сказал нам от чистого сердца,

360     Значит, бессмертные твой, без сомненья, похитили разум!

Вот что хочу я сказать, укротителям коней, троянцам:

Прямо я всем говорю, что не выдам супругу Елену!

Все же богатства её, что привёз я из Аргоса с нею,

Выдать согласен, и к ним ещё собственных тоже прибавить».

 

365     Это сказал он и сел. И немедленно встал между ними

Древний Приам Дарданид, по советам он равен бессмертным.

Он, благомыслия полн, так советовал в этом собранье:

«Гордые Трои сыны! Также вы, о дарданцы! И также

Вы, о, союзники! То, что на сердце моём, вам скажу я!

370     Дети мои, вы теперь справьте ужин, как прежде; а ночью

Помните стражу менять, и на страже пусть каждый не дремлет!

Завтра же вестник Идей пусть с зарёй к кораблям мореходным,

К мощным Атридам идёт, там пусть скажет обоим Атридам,

Что предлагает Парис, от которого распря возникла.

375     Также пусть скажет ещё наш разумный совет: не хотят ли

Чуть от войны отдохнуть, чтоб убитых собрать, сжечь их трупы.

После сойдёмся; тогда будем биться, пока уже боги

Нас не разлучат, одним иль другим даровав свет победы».

 

Так он сказал. Все ему покорились, послушав с вниманьем.

380     Ужинать стали войска, по своим разместившись отрядам.

Рано с зарею Идей отошёл к кораблям мореходным.

Были на сборе уже все данайцы, Аресовы слуги,

Возле кормы корабля Агамемнона. Вестник тут вышел,

Встал посреди, меж царей, и сказал Идей голосом звучным:

385     «Царь Агамемнон! И вы, предводители ратей ахейских!

Мне царь Приам повелел и другие сановники Трои

Вам передать, – может, весть вам покажется эта приятной, –

Что предлагает Парис, от которого распря возникла:

Те из сокровищ, что он в кораблях многоместных доставил

390     В Трою, из Аргоса взяв, (о, уж лучше бы раньше погиб он!),

Хочет он все возвратить, и свои к ним он хочет прибавить;

Только супругу отдать молодую царю Менелаю,

Не согласился Парис, как его ни просили трояне.

Также поручено мне и другое сказать: не хотите ль

395     Чуть от войны отдохнуть, чтоб убитых собрать, сжечь их трупы.

После сойдёмся; тогда будем биться, пока уже боги

Нас не разлучат, одним иль другим даровав свет победы».

 

Так он сказал. Все вокруг аргивяне хранили молчанье.

Тут вдруг взял слово Тидид Диомед, храбрый воин могучий:

400     «Нет, не должны мы теперь принимать ни сокровищ Париса

И ни Елену саму! Для глупцов, и для тех уже ясно:

Грянуть погибель вот-вот уж готова над Троей великой!»

 

Так он сказал. И вокруг закричали ахейцы в восторге,

Все удивлялись словам Диомеда, смирителя коней.

405     Встал Агамемнон тогда и Идею сказал он, державный:

«Вестник троянский! Ты сам слышал только что слово ахеян:

Так отвечают они, так я и вместе с ними отвечу.

Что до сожжения тел, то нисколько тому не противлюсь.

Это наш долг – не жалеть ничего для погибших в сраженьях.

410     Души умерших должны мы немедля огнём успокоить.

Зевс громовержец обет мой пусть слышит, муж Геры богини!»

 

Так он сказал и поднял скипетр свой, направляя к Олимпу.

Вестник троянский ушел. Он спешил к Илиону святому.

Трои сыны той порой и дарданцы сидели и ждали

415     Вместе: когда же Идей возвратится, их вестник почтенный.

Тут возвратился Идей. Как положено, встал в средине

И сообщил им ответ. Поднялись все, и быстро – за дело:

Кто – привозить мертвецов, кто – деревья из ближней дубравы.

Также ахейцы толпой от судов многовёслых спешили:

420     Кто – привозить мертвецов, кто – деревья из ближней дубравы.

 

Солнце ещё лишь едва озарило лучами долины,

Выйдя в небесный свой путь из глубин Океана, из светлых

Тихокатящихся волн, как сошлись два народа на поле.

Трудно им было узнать на побоище каждого мужа:

425     Только водою омыв лица павших от крови и пыли,

Клали тела на возы, проливая горючие слёзы.

Громко рыдать запрещал царь Приам: и трояне безмолвно

Мёртвых своих на костёр возлагали, печальные сердцем.

Молча, предав их огню, все вернулись в священную Трою.

430     Так и с другой стороны меднолатные мужи ахейцы

Мёртвых своих на костёр возлагали, печальные сердцем,

Также, предав их огню, возвращались к судам мореходным.

 

Не было утра ещё, но седели уж сумраки ночи.

И уж поднялись на труд от ахеян отборные мужи.

435     Там, где сжигали тела, там насыпали дружно могилу,

Общую всем. Перед ней возвели они стену и башни,

Чтоб с них, высоких, была оборона судам и ахейцам.

Также ворота в стене крепкостворные сделали, чтобы

В них колесницы легко проходили. Снаружи стены той

440     Вырыли ров. Был тот ров и широк, и глубок, – непреступен;

Чтобы к стене никого не пускал, навтыкали в нём кольев.

Так в шумном стане своём и трудились ахейские мужи.

 

Боги, воссев меж тем у Кронида, метателя молний,

Все изумлялись, дивясь на великое дело ахеян.

445     Первым сказал Посейдон, бог морей и земли сотрясатель:

«Зевс громовержец! Какой человек на земле беспредельной

Станет теперь сообщать свои мысли и цели бессмертным?

Разве не видишь, что в ночь кудреглавые мужи ахейцы

Стену создали своим кораблям, перед нею глубокий

450     Вывели ров? А от них возданы ли богам гекатомбы?

Слава об этой стене полетит, где заря лишь достигнет;

И позабудут о той, что с трудом я вдвоём с Аполлоном

Лаомедону царю вокруг города выстроил в муках!»

 

Гневно вдохнув, отвечал Посейдону Зевс тучегонитель:

455     «Бог многомощный, земли колеблатель, ты что говоришь мне!?

Пусть кто другой из богов устрашается замыслов равных,

Тот, кто слабее тебя несравненно и силой, и духом!

Слава твоя полетит там, где только заря лишь достигнет!

Верь и дерзай! И когда кудревласые мужи ахейцы

460     К милой отчизне своей понесутся в судах быстролётных, –

Стену разрушь! И когда до основ её в море обрушишь,

Сызнова берег покрой ты великий песками морскими,

Чтобы исчез даже след от огромной стены той ахейской».

 

Так на Олимпе вели разговоры бессмертные боги.

465     Солнце зашло. Между тем и ахейцы закончили дело.

В стане кололи тельцов, собираясь поужинать славно.

Прибыли тут корабли, с грузом Лемноса вин сладкотерпких.

С Лемноса много судов с этим грузом прислал для ахейцев

Славный Эвней Ясонид, что рождён Гипсипилой с Ясоном.

470     А для Атрея сынов, Агамемнона и Менелая,

Тысячу мер крепких вин в дар послал Ясонид в знак почтенья.

Все ж остальные мужи покупали вино по обмену:

Кто – за звенящую медь, за седое железо менялся,

Кто – круторогих волов отдавал или кожи воловьи,

475     Кто – и за пленных своих. А потом пир поднялся весёлый.

Целую ночь напролёт пировали ахейцы всем станом.

Также и Трои сыны и союзники — в граде пируют.

Целую ночь напролёт, замышляя недоброе, в небе

Зевс промыслитель гремел, на пирующих страх нагоняя.

480     Каждый из кубка вино отливал, и никто не решался

Пить, не свершив наперед возлиянья Зевсу Крониду.

Все, наконец, улеглись, крепких снов наслаждаясь дарами.